|
Глава 53
- Папа! А почему ты так долго не приезжал?
И как ответить на этот вопрос? Хорошо, что Настя быстро нашлась, видимо, у нее-то все было продумано:
- Ромочка, папа работал далеко…
- В космосе? – заговорщицки поинтересовался малыш.
- Не совсем, - улыбнулся Малиновский, - но где-то около.
- А ты снова туда поедешь?
- Нет, Ромочка, я вернулся насовсем. Теперь я работаю в большом красивом доме…
- А ты меня туда возьмешь?
- Обязательно, малыш!
- Я не малыш, папа! Я уже в первый класс хожу и читать умею! А еще я лучше всех забиваю гол Вовке в ворота, а ему, папа, почти никто забить не может, только большие ребята! И еще Ира Смирнова сказала, что женится на мне, когда я буду футболистом! Вот!
- А ты хочешь быть футболистом?
- Нет, папа, я футболистом не хочу, мне летчики нравятся. А тебе нравятся?
- Очень! Я сам был летчиком!
- Папа! Ты – летчик? – восхищение и изумление было таким невероятным, что мальчишка остановился, - Ты – летчик? Правда? И фуражка у тебя есть?
- Фуражка – есть. Только, Ромочка…
- Пап, не называй меня «Ромочка», это слюняво!
- А как называть?
- Ромка!
- Хорошо. Ромка, я уже не летчик, увы…
- Папа! Какой ты странный! Как это? Если летчик, то это навсегда!
- Возможно… Ну, вот моя машина… Поехали?
- Папа! Какая у тебя машинка красивая! А можно я впереди?
- Ромка, давай впереди как-нибудь в другой раз, а сейчас ты с мамой сзади сядешь, Хорошо? А впереди мы посадим бабушку…
Бабушка все это время критически осматривала Малиновского, но ничего не говорила.
В машине Ромка-маленький вертел головой во все стороны и без умолку болтал, комментируя все, что видел. Взрослые, в основном, молчали, во всяком случае, ничего не говорили друг другу.
После обеда малыш уснул, а Рома с Настей отпросились у бабушки погулять. Им о многом нужно было поговорить, ведь прошло столько лет… Кто знает – что осталось, что ушло навсегда, а что – может прийти незамеченным, но очень желанным…
- Рома… мне нужно тебе многое рассказать…
- Конечно. Только я сначала скажу, ладно? Настя, я очень благодарен тебе за Ромку. Что он есть. И за то, что он ждал папу. Поверь, я буду настоящим отцом…
- Спасибо… Я, наверное, очень виновата в том, что так долго скрывала его от тебя… Но, поверь, у меня были основания… Но я лучше расскажу тебе все по порядку.
Я очень хорошо помню – как ты ко мне относился. Но сердцу ведь не прикажешь… Ты бы для меня замечательным другом, а я была слишком молода, чтоб понять свои настоящие чувства. А потом Эрик… Ты помнишь, как все девчонки тогда рванули искать себе американских мужей… Да, что я рассказываю, ты же все знаешь, что было… И что я действительно влюбилась в Эрика… Та наша ночь… Это было прощанием, я понимала, что мы больше никогда не увидимся…
А потом свадьба, Эрик, Америка… Я знать не знала, что ребенок не от него, тем более, что Ромочка родился светленьким, порыжел он уже позже…
Но жизнь там оказалась вовсе не такой сказкой, как я думала… Было тяжело. Все чужое, все другое… Мы с Эриком перестали друг друга понимать… Начались ссоры… но он хорошо ко мне относился, пытался помочь… а я истерила по каждому поводу… А потом Ромочка поранился сильно и нужно было переливание крови. Кровь оказалась не моей, и не Эрика.
Он ничего не заподозрил, а я…
И я стала вспоминать о тебе. Все чаще и чаще… И это уже стала наваждением, а глядя на малыша, я находила в нем все больше и больше твоих черт.
Я набралась смелости и рассказала все Эрику.
Не скажу, что он был счастлив, но… он предложил сделать генетический анализ – не для себя, чтоб меня успокоить. Оказалось, что… отец – не он.
Но он это простил. Понял. Сказал, что уже не важно.
Вот только для меня было важно… и мы расстались. Я отказалась от всех компенсаций и алиментов, сказала, что вернусь в Россию. И он опять понял.
Он уже видел, что наши отношения не складываются во многом от того, что я не могу адаптироваться там…
И я вернулась… Эрик все равно завел на нас с мальчиком счет… он сказал: неизвестно, как у вас жизнь сложится, пусть будет…
Я хотела рассказать тебе… Но узнала, что… ну… у тебя такая репутация, что вряд ли тебе нужен ребенок… Испугалась, что буду выглядеть просительницей… Но надеялась, что когда-нибудь ты повзрослеешь… Поэтому Ромочке и говорила, что ты уехал далеко-далеко…
Вот так…
Они еще долго бродили по улицам, рассказывая друг другу всякие смешные и грустные мелочи из свое жизни, прожитой по отдельности, и с каждым шагом им становилось все понятнее, что судьба не случайно свела их тогда, подарила им малыша и устроила новую встречу в аэропорту.
- Настя, выходи за меня замуж, - просто, почти без эмоций, сказал Рома в тот момент, когда Настя взялась за ручку подъездной двери.
- Вот так просто? – спросила она.
- Да… В любом случае – мальчику нужен нормальный отец, а не приходящий. Он так долго ждал меня… Нельзя разочаровывать.
- Рома, но… мы же стали другими… вдруг…
- Вдруг не будет, Настя, - перебил Малиновский, - поверь, я буду отличным отцом. И постараюсь быть хорошим мужем. Ты не пожалеешь…
- Я не могу так сразу…
- Не надо сразу… Мы подадим заявление… Все равно месяц ждать. В конце концов, ты всегда можешь раздумать…
- Но… месяц… этого так мало.
- А сколько – много? Полгода? Год? Десять лет? Что касается меня, то вряд ли что-то изменится… В тебе главное…
Настя подставила руку под мягко кружащиеся снежинки, они садились ей на ладонь и таяли. Рома не удержался, взял ее руку и приник губами. Она не отдернула.
Тогда он коснулся ее губ в легком поцелуе:
- Я не буду торопить тебя, Настенька… Только, когда надумаешь, скажи мне сразу, хорошо?
- Конечно…
- Мамочка, привет! Как вы?
- Папа изображает умирающего.
- Мы сейчас приедем.
Через сорок минут они были у родителей.
Валерий Сергеевич взглядом смертельно раненого кота изучал свою тарелку, игнорируя все разговоры.
Но, в конце концов, он не выдержал:
- И что вы теперь собираетесь делать?
- В смысле? – не поняла Катя.
- Вы хотите… жить, - Пушкареву пришлось напрячься, чтоб произнести это слово, - вместе?
- Да, папа.
- Вот так вот просто? – голос его креп и становился все более грозным.
- Нет, - вмешался Андрей, - мы поженимся.
- А до того?
- Да, мы хотим жить вместе.
- Вот так вот просто? – ехидно переспросил Пушкарев.
- Папа! Какая разница?!
- Какая разница? – с трагическими нотками возвысил голос отец, - Чтоб моя дочь, жила до свадьбы с каким-нибудь проходимцем!
- Так, папа! – голос Кати приобрел металлический оттенок, - Андрей – не какой-нибудь проходимец!
- Ну да! Конечно! Он же президент бывший! Развалил компанию и…
- Папа! Ты же ничего не знаешь! Никто ничего не разваливал!
- Генералов разжалуют не просто так!
- Это совсем другое дело! И еще… что-то я такое в газетке читал, что вы, вроде, женаты, Андрей Палыч?
- Это фиктивный брак… Так было нужно… для компании…
- А не слишком ли вы просто относитесь к браку? Что, если вы через месяц о моей Катюхе скажете тоже, что это фиктивно? А?
- Валерий Сергеевич…
- Папа, зачем ты говоришь о том, чего не знаешь?
- Валерий Сергеевич…
- Я знаю только одно, - гремел Пушкарев, - моя дочь НИКОГДА не выйдет замуж за брачного афериста!
- Да ну? – с иронией отозвалась Катя, - А, может, ты меня спросишь?
- Ты запятнала нашу семью!
- Ну, тем более! – Катя поднялась, - Андрюша, пошли!
- Катя, я…
- Пошли. Пожалуйста! – она посмотрела на жениха красноречивым взглядом: мол, не спорь.
Андрею молча подчинился.
- Ты куда это? – не веря своим глазам, спросил Валерий.
- Ну… я же запятнала…
- Ты не пойдешь никуда!
- Папа! Я уже большая девочка! И я выйду замуж за того, кого люблю, даже если он тебе и не нравится. Но я очень надеюсь, что ты обдумаешь ситуацию – по-моему, Андрей не сделал ничего такого, чтоб ты к нему так относился.
Они ушли.
- Кать… Ты уверена, что сделала правильно? Ведь он расстроился…
- Иногда моего папу можно пронять только так. Или ты можешь сесть с ним за бутылочкой «Самгнал»… но… мне жалко твою печень… Мне нужен здоровый муж!
Пушкарев, стоя у окна, наблюдал, как молодые садятся в машину.
- Валера… - подошла к нему жена.
- Во-о-о-т! Это все твое воспитание! Порядочная девочка так бы не поступила!
- Ты хочешь сказать, что я воспитала непорядочную девочку? Ну, знаешь!
Елена всерьез обиделась и ушла в катину комнату.
Пушкарев остался на кухне.
Жданову не давал покоя неудачный разговор с тестем - не так он себе представлял отношения в семье, не так. Катя же упрямо твердила, что с отцом иначе нельзя – уговаривать: себе дороже. Он должен понять, но понять – сам.
При этом Андрей замечал, что сложившееся положение дел, покоя Кате не давало. Каждый раз она в телефонном разговоре спрашивала у мамы: «Как он?» и мрачнела, услышав ответ.
Однажды вечером Жданов куда-то засобирался.
- Катенька, мне нужно отъехать по делам - часа на два.
Катя не стала спрашивать – куда. Хотел бы – сказал, раз не сказал, то… Ревность заползла в ее сердце. Умом Катерина понимала, что Андрей не собирается навещать какую-нибудь красотку, но воображение услужливо подсовывало сцены из его прошлой жизни: в конце концов, ему не нужно было «клеить» кого-то, бабОчки летели к нему сами, без приглашения.
А вдруг он не устоит?
Настроение Кати находилось на нуле – к расстройству из-за упрямства отца добавлялся мучительный токсикоз, порой она утром не могла даже заставить себя встать с постели, так как тошнота подступала к горлу сразу же, стоило лишь немного пошевелиться. От этого настроение было мерзким, все раздражало, и только невероятное терпение и нежность Андрея, его готовность сделать что-нибудь для облегчения состояния любимой, как-то примиряло Катю с окружающей действительностью.
Катя понимала, что она стала чересчур капризной, но поделать с этим ничего не могла – она же не виновата, что токсикоз вызывали у нее вещи, вполне мирные в нормальное время. Но Жданов… даже придраться было не к чему – прямо Мать Тереза, да и только!
Как-то Андрей проснулся под утро, часа в четыре – Катя, отвернувшись от него, тихо всхлипывала в подушку.
- Катенька, что с тобой? – не на шутку взволновался Андрей.
- Ничего… - ответила она.
Жданов развернул ее к себе – мокрые ресницы, губки обиженно поджаты, как у ребенка.
- Катюша, что? Тебе плохо?
- Не взбалтывай меня… а то мне еще хуже станет…
- Солнышко мое, что я могу для тебя сделать.
На самом деле – Катя знала: что. То есть, думала, что знает.
Ей казалось, что вот немножечко бы вот этого и ей сразу стало бы легче… Только она точно знала, что дома этого не было. И не была уверена в том, что оно вообще в настоящий момент где-нибудь имелось.
- Ты все равно не сможешь, - всхлипнула Катя.
- Кать, если это только не звездочка с неба или что-то в этом роде, то – смогу. Честно.
- Ты смеяться будешь.
- Не буду, правда.
Катя, глядя на него блестящими от слез глазами, изложила желание.
Глаза у Андрея полезли на лоб.
- Ты уверена, что поможет?
- Разве тут можно быть в чем-то уверенной? Мне… кажется… что если хоть небольшой кусочек… то… мне станет легче…
Жданов улыбнулся, поцеловал жену и довольно бодро для только что проснувшегося человека, спрыгнул с постели.
- Кать, только эти?
- Да-а-а….
- Елена Александровна, Бога ради, извините за беспокойство!
- Андрюша? Что-то случилось? С Катей?
- Нет-нет! Не волнуйтесь, пожалуйста, все нормально! Почти!
- О, господи…
- Да не переживайте! Просто у Катюши токсикоз сильный… Ну… вы понимаете… И вот она сказала, что ей очень хочется…
Дальнейшие его слова утонули в смехе тещи:
- Ой… Ох, насмешил! Андрюша, да не переживай так! Эти хотения еще месяц продолжаться будут, она ж тебя не только к нам, а и в Париж за лягушками зашлет!
- И поеду! – упрямо ответил Андрей, - Она сказала, что ей поможет…
- Ох… Ну, приезжай, я Валеру сейчас разбужу.
- Валерия Сергеича? – испугался Жданов, - А… может не надо?
- Как это – не надо? Это ведь в гараж надо идти, дома у нас точно нет!
- Ну… хорошо… будите.
Катя слышала этот разговор, ей было нестерпимо стыдно за то, что она подняла с постели не только мужа, но и маму.
А потом и папу.
Но хотение перебивало всякий стыд.
Когда Андрей вышел из дома, Катя вдруг вспомнила о ссоре с отцом. Ох… а ведь он может заупрямиться… Послала любимого прямо к черту в пасть…
Но…
А что делать?
Валерий Сергеевич, уворачиваясь от шального мартовского ветра, прятал лицо в воротник куртки. Увидев Жданова, выходящего из машины, он спустился с крыльца, недружелюбно кивнул и мотнул головой, приглашая следовать за ним.
Гараж находился тут же, во дворе.
Чертыхаясь, Пушкарев открыл дверь, нашарил выключатель, и неяркая лампочка осветила помещение. Пробравшись по узкому проходу между авто и стенкой, Валерий Сергеевич позвал к себе Андрея.
- Вот, - сказал он, показывая на дверку в подпол, - туда ползи.
Жданов освободил проход, снял пальто, положив его на капот автомобиля, и полез вниз. Внизу его глазам предстала небольшая кладовочка со стеллажами, на которых стояли банки с наклейками.
- А-а-а-а… которые?
- Смотри, чтоб прошлый год был… их парочка должна была остаться, в прошлом году огурцов много насолили, на гвардию.
Андрей внимательно осматривал наклейки и, действительно, нашел две банки. Встряхнул каждую, попытался оценить состояние продукта, но не смог.
- Нашел? – раздался сверху голос.
- Да… две…
- Давай сюда обе. И еще малиновое варение, оно в углу, справа. Катюха его любит…
Жданов передал все Пушкареву, вылез сам.
- Уж не знаю… - сказал Валерий Сергеевич, те это, или она какие другие хочет, но одно скажу – не дело это: по ночам за огурцами таскаться. Избалуешь ты девку!
Андрей мгновенно нахмурился:
- Мне не трудно. Если я вас слишком побеспокоил, то извините. Но если Кате будет что-то нужно, то я это из-под земли достану.
- Да, ладно, доставай… Только что она в следующий раз попросит?
- Пусть…
Закрывая гараж, Пушкарев смотрел на Андрея уже с небольшой симпатией. Все-таки, то, что Жданов примчался по прихоти Катерины, нравилось Валерию. Ведь это говорило о серьезности чувств зятя.
Произнеся слово «зять», пусть и мысленно, Пушкарев поперхнулся.
А как же принципы? Но… может поговорить?
Когда банки были загружены в машину Андрея, Валерий, прокашлявшись, решился:
- Нам бы… наверное… поговорить надо?
- Обязательно, - ответил Андрей, - но, если можно, не сейчас. Катя ждет…
- Ну… поезжай… да, осторожно… Скользко…
- Конечно…
Жданов думал, что Катерина уже уснула, не дождавшись желаемого – в глубине души он эти огурцы считал все-таки прихотью, не понимал он – как можно чего-то так хотеть, чтоб срываться среди ночи.
Хотя, нет… в принципе – понимал.
Только его «что-то» относилось совсем к другому – он мог сорваться в любое место и время для того, чтобы быть рядом с любимой. Ее поцелуи, вздохи и жаркое желанное тело – вот что могло претендовать на номер один хотений Андрея Павловича Жданова, наследного принца модной империи, акционера и президента компании «ЗимаЛетто».
Вот это он понимал…
А огурцы?..
_________________
Все будет. Но не сразу...
|
Вход
FAQ
Поиск
и с Енотовой долиной...
сказать пока хочется только одно - спасибо (ха, не зря же я себе место лежачее забивала еще в самом начале) :06: