|
Глава 47.
Припарковав машину около парадной, где останавливался Смирнов на время своего пребывания в Питере, Катерины вытащила мобильный и набрала знакомый номер. Она уже начала опасаться, что абонент явно покинул пределы северной столицы, когда заспанный голос все-таки ей ответил.
-Андрюшенька? Здравствуй милый…Ты где?...А я хочу к тебе приехать…Можно, а то мне так неудобно, что бросила вас одних в ресторане…Спасибо, дорогой мой…А что у тебя с голосом? Пил что ли? Может тебе пивка купить?...Конечно солнце моё…Буду через полчаса!
Она нажала отбой и произнесла:
-Я те сейчас и пивка и водочки для заводочки, и любовь такую устрою, что мало не покажется…Сволочь!
Взлетела по лестнице на одном дыхании и позвонила в дверь, предусмотрительно встав так, чтобы её не было видно в дверном глазке.
Когда дверь открылась, Катерина быстрым шагом вылетела из-за двери и ворвалась, словно вихрь в квартиру.
Она даже сразу и не поняла, кто ей открыл дверь, но, затормозив на полпути, обернулась и увидела худосочную дамочку без каких-либо намеков на выпуклости.
-Привет, селедка! Смирнов, у тебя что, от пьянки вкус совсем испортился?
Она вошла в комнату и обнаружила быстро одевающегося мужчину, а рядом еще одну дамочку не менее селедкообразной наружности, чем первая.
-Смииирнов! Неужели тебя хватило на обоих? Девочки, вы серьезно рисковали остаться неудовлетворенными. Или вам по разу достаточно?
«Девочки» быстро облачались, не говоря ни слова, а Пушкарева летала, словно пуля по квартире, злобно издеваясь над хозяином последней.
-Андрюша…милый, а у тебя хватит…сил на меня? А то я так опрометчиво вас оставила наедине со Ждановым…Ой, дорогой, а что у тебя с глазиком, а? Наверное, на камень упал, или с локтя прилетело?
-Катя…
-Заткнись! Красотки кабаре, готовы? Давайте-ка отсюда дуйте по-холодку, мне с папиком поговорить надо. И бегом…А ты Смирнов их паспорт проверял? А то у меня такое ощущение, что пятнадцать лет тебе за них точно может насветить!
-Катя…-снова попытался вставить слово Смирнов и снова Пушкарева быстро заткнула его своей репликой:
-Ты лучше замолчи, иначе я вообще за себя не отвечу уже больше никогда! Ну что, селедки, вперед, и дверь захлопните!
Она проводила взглядом девушек и, услышав хлопок закрывающейся двери, повернулась в Смирнову:
-Ну что, милый мой мальчик! Как жизнь,а? Бьет ключом? И все по мордасам? Не твой это месяц, однозначно!
Она медленно начала приближаться к нему, а, подойдя, провела ноготками по его широкой груди, оставляя красные полосы от самой шеи и почти до пупка. Смирнов что-то пытался сказать, но Катерина в этот момент резко опустила руку и схватила его за мужское достоинство, которое в данный момент и достоинством то назвать было трудно. Сжала так, что мужчина согнулся пополам, постаравшись увернуться от её рук, но не тут то было-держала крепко, со знанием дела.
-Значит, решил со мной поиграть? Решил мои нервишки проверить? Ах, ты моя прелесть! Ай ты моя умница! -она потянула руку вниз, оттягивая все имеющееся хозяйство, отчего он согнулся еще больше и застонал.
-Ка-тя…да что случилось?
Она с какой-то мстительностью еще раз сильно сжала его съежившиеся от боли органы, и резко отпустила руку, со всего размаха заехав ему по лицу, причем не открытой ладонью, а крепко сжатым кулаком.
-Что случилось? Он меня спрашивает, что случилось? Ты милый мой оказался хуже бабы базарной…Ну кА взгляни на свой треп! Читай давай, и прекрати строить из себя святую невинность!
Она швырнула ему в лицо газету и брезгливо посмотрела на него сверху вниз, не понимая, как могла вообще связаться с подобного рода человеком. Она не отдавала себе отчет в том, что стоящий в немыслимой позе мужчина, в пять раз сильнее и здоровее её, Пушкаревой, сейчас ей было не до страха и боязни-она должна была заставить этого мерзавца отстоять своё право носить яйца между ног!
Смирнов проскочил глазами статью и, усевшись на пол, закрыл газетой голову:
-Так вот кто это был…дурааак…Да я же ему…
У неё появилось желание пнуть его ногой, сильно, лучше каблуком и желательно побольнее, чтобы синяк остался на долгое время, но она не решилась на это, все-таки побаиваясь его реакции.
-Ну что, значит розовое бельишко? Что Смирнов? А чего ты не рассказал, как мы трахаемся, а? Или стыдно и стремно? Чего ж не поведал, что больше раза уже не в состоянии? Давай позвоним и дорасскажем сею душераздирающую историю, а? Заодно поведаем о размерах вашего мужеского достоинства и неумелости заниматься любовью…Что ж ты милый про себя молчал, а, солнце?
Глаза мужчины начали наливаться кровью, стоило ей только завести речь о его члене. Он попытался встать, но она обеими руками надавила ему на плечи, мешая осуществить желаемое. Катя была, конечно, хрупкой девушкой, но с тяжелой рукой и не менее тяжелым характером, а потому встать Смирнову так и не удалось.
-Я жалею сейчас только о том, что не взяла из дома тупой нож, теперь придется острым чикать…а это практически равносильно тому, что заняться сексом и не кончить…Да, милый?
-Катя, ну я же был пьяный!
-Ойёёёёёёёёёёёёёёёёёё! Матьтвоюёп! Пьяный? Неконтролировал сам себя мальчик? Бееедный…дай я тебя пожалею…
Она схватила его за волосы и заставила поднять на себя глаза:
-Слушай внимательно! Я ославлю тебя на всю питерскую и московскую округу так, что к тебе никто, кроме активных геев на шаг не подойдет, ясно? Про пиар ресторана можешь вообще забыть-я об этом позобочусь-у меня достаточно возможностей и знакомств…А московский Шоколадоффф будет выставлен критиками в самом шоколадном свете…уж ты мне поверь!
-Катя, да что я сделал, а?
-Ты? Ничего! Просто назвал меня бл…ю на полРоссии, а так в принципе…
Она развернулась, собираясь уйти, но, остановившись в дверях, произнесла:
-Ты не забудь провериться после своих малолеток, а то я частенько то одну, то другую на Невском вижу, понял? Ладно если «канарейку» поймаешь, а если чего круче, так ойёёёёёй, намучаешься…трахальщик всея Руси!
Она так хлопнула дверью, что с потолка посыпалась штукатурка, а раздавленный Смирнов так и остался сидеть на полу, понимая, что вряд ли теперь ему удастся открыть свой ресторан в Питере - Пушкарева отлично умела держать слово, и он не сомневался, что как она сказала, так тому и быть.
Молодая женщина вылетела из парадной и остановилась около машины. Вздохнула полной грудью, почувствовав, как на душе стало спокойно и вольготно от выплеснутых эмоций.
Вся злость и ненависть вырвалась наружу в квартире этого мелкого пакостника крупного калибра, и теперь она могла спокойно сесть и обдумать собственные дальнейшие действия. Об отце постаралась не думать. То, что он мог ей сказать по телефону, она примерно представляла, и по правде сказать, слышать ей это совершенно не хотелось. Катерина должна была приготовиться к разговору и предоставить весомые аргументы в собственную защиту. Она отъехала от дома и остановилась на обочине, размышляя. Будто бы на что-то окончательно решившись, она взяла злополучную газетенку и, прочитав на последней странице адрес редакции, поехала именно туда.
А в это время в квартире Малиновского происходило представление Зорькина на роль Сашкиной няни. Тот отмазывался, как мог, но Ромка был так настойчив, что все-таки сломил Колькину защиту, пообещав тому две ириски и много мороженого за беспокойство. Зорькин покочевряжился для приличия, заставил вызвать Ленку на подмогу и собрался было выдворить Ромку из дома, когда тот произнёс:
-Ключи то дашь?
-Тебе еще и ключи? А харька не треснет?
-Не треснет! Давай! Я за свою женщину этому Любителю пасть порву сейчас!
-Ого! Сильно, Малиновский! Вот только ты бы СВОЕЙ женщине это сказал, а то она шлангом прикидывается, будто бы ничего и не понимает.
-ОТВЯНЬ, президент, а то и тебе некролог заказывать придется!-злобно рявкнул Ромка и ушел на разборки.
Пушкарева снова вошла в раж, как только попала в кабинет к редактору этой злосчастной гепатитной газетенки. Темные очки она снимать не стала, прикинувшись ярой поклонницей этого Любителя Горяченького.Долго редактора уламывать не пришлось, потому что сальный маленькие глазки загорелись сразу же, как только Пушкарева расстегнула куртку, демонстрируя туго обтянутую свитером грудь. Тот, пуская слюни, и рассказал всю информацию о своем дюже ретивом сотруднике. Послав воздушный поцелуй редактору, а самого редактора про себя куда подальше, она, держа в руках заветную бумажку желтого цвета(у них интересно и туалетная бумага желтая?), прыгнула в машину и, выжав педаль газа, поехала на разборки.
На улице уже начало смеркаться и, найдя заветный дворик, Пушкарева остановилась и вышла из машины. Она сразу и не поняла, что за глухие удары и крепкий мат раздается в подворотне. Прислушавшись, она узнала голос Малиновского и, почувствовав, как сердце упало в левую пятку, побежала на звуки. Картина была еще та!
Ромка волтузил какого-то мужика, приговаривая при этом такие фразочки, от которых у Пушкаревой уши свернулись в тонкую трубочку.
-Значит говоришь ЛЮБИТЕЛЬ ГОРЯЧЕНЬКОГО, мать…….Значит считаешь, что можно наср…и розами засыпать?Ах ты ….
Пушкарева прикрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться истерическим смехом. Ох, как же ей сейчас было лестно, что Ромка приехал биться за неё. РОМКА за неё? Постояв еще немного и видя, что земля начинает приобретать красноватый оттенок в свете одного слабогорящего фонаря, она кинулась к дерущимся и оттащила Романа от писаки.
-Ромочка, успокойся, все, хватит…Пусть живет…
-Катя?-он недоуменно посмотрел на неё и улыбнулся-Катя…-потом перевел взгляд на испуганного любителя и, грозно зыркнув глазами, сказал, обращаясь к молодой женщине:-Черта-с-два, хватит! Он напишет опровержение, и это будет его последняя статья!Чтоб больше не повадно было в грязном белье копаться!Су..
-Все, Ромочка, хватит…успокойся…иди в машину-тихо прошептала она ему на ухо. Малиновский направился к авто, но резко повернулся и спросил:
-А ты разве не идешь?
-Я сейчас, вот только пару слов…ага?
Роман быстрым шагом ушел из подворотни, а Пушкарева, сложив руки на груди, произнесла:
-Ну что…Любитель Горяченького? Не противно? Думаешь можно вот так деньги заработать? Влезть в чужую жизнь и потоптаться там своими грязными пятками? Нет…не выйдет…Интересно, ты нужен будешь еще кому-нибудь, а, после того, как тебе кислород перекроют во всех мало-мальских приличных газетах?
Она подошла к нему и спросила:
-У тебя дети есть?
-Есть…-хрипло ответил писака и сплюнул кровь.
-Так вот представь, что ты читаешь подобное о них , что бы ты сделал?
-Убил бы…
-Так вот…если приедет к тебе отставной подполковник Пушкарев, ты готов будь, потому что он сделает именно это!
Она резко повернулась и собралась уйти, когда журналист произнес:
-Я прошу вас…не делайте ничего…я напишу опровержение и извинюсь …я извиняюсь перед вами…Если вы меня …я не знаю, чем кормиться буду и семью…
Пушкарева повернулась к нему и сказала:
-Я могла бы, не дотрагиваясь до тебя руками, смешать с грязью…но опускаться до твоего уровня…нет…Если в завтрашней газете не будет опровержения на первой полосе, то я за себя не ручаюсь…и за своих друзей тоже.
-Будет…я очень вас прошу, не портите мне карьеру…
-Папарацци хренов…-Буркнула себе под нос Пушкарева и направилась к Ромкиной машине.
Малиновский уже сидел внутри, потирая руки.
-Ну как?
-Завтра утром будет опровержение…Ром, а ты как его нашел?
-Я?У меня свои методы вычисления.Его, кстати после этой статьи уволят.
-Ромочка, я тебя очень прошу, давай не будем этого делать…я умоляю…
-Катя,да он тебя…
-Ром, я прошу, не надо.У него семья, а если…
-Какая ты…-сказал он с восхищением и посмотрел на молодую женщину.
Она смутилась от его тона, взгляда…а еще оттого, что захотела вдруг, чтобы он её поцеловал, хотя бы в щечку, просто по-дружески…Но Малиновский, казалось, ничего не заметил и не понял, заговорив вновь:
-Ну и где ты была?
-Слушай Ром, а Сашка с кем?
-Ну, с кем с кем…с Зорькиными конечно!А я вот на Колькиной машине приехал…так где?
-А поехали куда-нибудь поедим-я такая голодная, что сейчас предложи мне съесть тебя, я бы только обрадовалась!
«Ну и что я такое говорю? Пушкарева, ну сколько можно, а?»-подумала молодая женщина, почему-то подразумевая вовсе не поздний ужин в пиццерии или Макдоналдсе.
«Вот опять начала на мне свои приемчики проверять…А может, ну его это партнерство! Один раз не…»-подумал Роман Дмитрич и только собрался начать активные действия, как зазвонил её мобильный телефон.
Она пару раз чертыхнулась, но ответила -звонил отец. Мобильный Катерина держала в руке на расстоянии полуметра от уха, потому что крики разъяренного родителя были слышны, казалось, во всем Питере. Дав отцу выкричаться по-полной, она приложила трубку к уху и быстро произнеся:
-Я завтра приеду и все объясню - отключила мобильный.
Это вынужденная пауза отбила всякое желание у Романа Дмитрича предпринимать активные действия-он вдруг понял, что не знает ЧТО надо делать…и как…
-Вот это номер…-сказал он вслух и закрыл лицо руками.
-Что, Рома, что ты сказал?
-Я сказал? Я молчал!
-Ты сказал что-то про номер…
-Про номер? Да молчал я!
-Да сказал! -настаивала на своем Пушкарева.
«Черт…я что вслух это сказал?А что еще я сказал вслух?Что она услышала?»- с ужасом подумал Ромка и собрался выйти из машины.
-Так куда мы заедем?-спросила Катерина, схватив его за руку.
Он осторожно высвободил руку и все-таки покинул салон авто, сказав:
-Куда-куда…в пиццерию!
Пушкарева осталась сидеть в машине, тихо задавая самой себе вопрос:
-А что же все-таки он про номер то заговорил?
Глава 48.
Малиновский приехал в пиццерию гораздо раньше Катерины и уже сделал заказ, подумывая про себя, что надо бы завтра-послезавтра встретится с какой-нибудь Леночкой, Ирочкой или Светочкой…в принципе, какая разница!
По дороге в пицеррию Пушкарева размышляла над тем,что же все-таки произнес Малиновский. Она не услышала всей фразы целиком, и сейчас могла только догадываться, что он имел ввиду. Ну не гостиничный же номер!!!
-Черт возьми, мы взрослые люди! Ну, пойди и предложи ему переспать с тобой! Скажи, в конце концов, какие желания он в тебе вызывает! Вот и весь сказ! Ну, ведь он спит с какими-то подругами? Ну, почему с тобой не хочет?
Она остановилась на светофоре и, взглянув на себя в зеркальце, произнесла по слогам:
-ОН ТЕ-БЯ НЕ ХО-ЧЕТ! А тебе, Пушкарева , пора лечиться…или замуж выходить! За кого? Да какая разница!
К столику она подошла хмурая и какая-то рассерженная. Ромка не стал уточнять, что произошло и почему её настроение так резко изменилось, он просто поставил перед ней тарелку с пиццей, предложив поужинать. Ели молча, сосредоточенно, не поднимая глаз от поглощаемой еды, а когда зазвенел её мобильный телефон, оба вздрогнули одновременно.
-Алло….Что? Мамочка…Боже мой, когда? Что с ним? Я сегодня же прилечу…или нет…уже только завтра…Мамуль ты как? Я прилечу, мамочка, держись…
Трубка выпала у неё из рук и слезы непроизвольно закапали из глаз. Ромка пересел к ней поближе и с беспокойством спросил:
-Кать, что случилось?
-Ромка…отца в больницу увезли с сердечным приступом…Это я виноватааааа-и зарыдала, уткнувшись ему в плечо-Это из-за меня он перенервничал, а я вместо того, чтобыыыыыыы….
Она бы может рыдала еще очень и очень долго, но Малиновский встряхнул её и заставил посмотреть себе в глаза:
-Ну-ка спокойно! Хватит реветь! Сейчас едем домой, собираешь вещи и в Пулково. Я знаю, что по нечетным дням есть ночной самолет на Москву. Успокойся, еще не хватало, чтобы ты приехала к отцу и матери вся зареванная и растрепанная. Поехали!
До Ромкиного дома было совсем недалеко, а потому они решили оставить его машину у пиццерии, а на Колькиной добраться до дома.
Зорькин, узнав о том, что дядя Валера попал в больницу, порывался лететь вместе с Катериной, но, поразмыслив немного, друзья решили, что Ромка в одиночку не справится со всеми делами Никамоды, тем более, что контракт с Зималетто требует пристального внимания самого президента. Катя быстро покидала самое необходимое в сумку и собралась вызвать такси, но Ромка, который за это время уже сбегал за своей машиной, строго настрого запретил ей даже думать об этом. Зорькины остались сидеть с Сашулькой, которая благополучно спала, а Катя и Рома поехали в аэропорт. По дороге напряженное молчание висело над ними, как дамоклов меч, пока Малиновский, не в силах больше выдерживать этого, произнес:
-Ты на долго?
-Не знаю…Смотря как отец…
-Надеюсь, у него все будет хорошо…
-А как же вы тут, а?
-Нормально всем будет, не переживай. Справлюсь, если что мне Татьяна Петровна поможет…
Татьяна Петровна была приходящей Сашкиной няней и помогала Роману и Катерине справляться с ребенком.
-Ром, но она же не сможет целый день сидеть…
-Ну, вообще-то, Воропаев предлагал мне помощь в поиске постоянной няни, так что я, пожалуй, воспользуюсь его помощью…
«Вот Пушкарева, ты еще и не уехала, а тебе почти нашли замену… Ну, что же, прав ты Роман Дмитрич…мне тоже пора о себе позаботиться…Пора…»
-Ладно, Рома, надеюсь, вы справитесь…
Оставшийся путь ехали к полной тишине, каждый погруженный в собственные мысли.
Уже в аэропорту Малиновский стоял недалеко от регистрационного стола, засунув руки в карманы и стараясь не показать вида, насколько растрепаны сейчас его мысли и чувства. Пушкарева часто оборачивалась, стараясь поймать его взгляд, а когда встречалась, то сразу опускала глаза на свои руки и принималась внимательно рассматривать собственный паспорт и билет на самолет. Она будто бы ожидала от него каких-то действий, слов…А Малиновский, казалось, совершенно не замечал этих её непонятных вопросительных взглядом…скорее даже просящих, умоляющих…
Её очередь на регистрацию почти подошла, когда Катя еще раз обернулась на Ромку, встретилась со взглядом его зеленых глаз и, сказав что-то женщине, стоящей за ней, быстро направилась в Ромкину сторону.
Малиновский вытащил руки из кармана и двинулся навстречу, думая, что она, наверное, что-то забыла сказать или взять. А Катя подошла к нему и не глядя в глаза порывисто обняла за шею, уткнувшись в плечо, а он стоял и не знал, имеет ли право прижать её к себе так, как ему того хотелось бы, обнять так сильно, чтобы почувствовать даже сквозь одежду биение её сердца…Колотится ли оно также, как его-дико, сумасшедше, надрывно…Его руки как в замедленно съемке обняли молодую женщину и все-таки прижали к себе, слегка, без нажима…
-Рома, прости меня, ладно? Я уже скучаю по вам…по тебе и Сашке…Ромка, ну обними меня покрепче, я прошу, слышишь?
Он не слышал её шепота, осознавая только то, что именно в этот миг он ЖИВЕТ, хотя дыхание прервалось, а сердце в груди ухало с каждой секундой все сильнее и сильнее, заглушая и людской говор, и все остальные звуки этого мира. Его затопила невыразимая нежность к молодой женщине, застывшей в его объятиях.
-Кать, я буду скучать, мы будем скучать по тебе…-он осторожно отстранил её от себя и заглянул в глаза, которые были наполнены слезами. Она моргнула и две крупные капли покатились наперегонки по её щекам. Катерина снова порывисто обняла Рому, и на этот раз мужчина крепко прижал её к себе, уткнувшись в шею губами . Объятие длилось долю секунды, а после Пушкарева развернулась и ушла на регистрацию. Она больше ни разу не обернулась, да и ни к чему это было…он уже ушел, сразу после того, как она выскользнула из его объятий.
«Чего же ты ждала от него Пушкарева? Не знаю…Почему же мне так больно, почему хочется плакать, почему?»
Она протянула документы девушке и судорожно вздохнула, не понимая, почему ей так хочется все бросить, вернуться к нему, сказать, спросить, признаться…В чем?
«В чем ты собралась ему признаться? В чем? Но ты же не влюбилась в него, ты же снова что-то себе напридумывала…»
Только почему слезы противным комом стоят в горле и так хочется выскочить и вернуться обратно в ту минуту, когда он все-таки обнял её по-настоящему…Она уже сидела в кресле самолета и, закрыв глаза, беззвучно плакала. Сидящая рядом женщина пару раз посмотрела на неё, но спросить ничего так и не решилась. Пушкарева глотала слезы, стараясь не перейти на жалобный скулеж от боли в сердце, которая с каждой минутой становилась все сильнее и сильнее. Она вела молчаливый диалог сама с собой.
«Он тебя просил держать дистанцию? Просил…Но я же ничего от него не требую! Я просто попрощалась…вот и всё! Просто обняла и попросила обнять в ответ…»
«Да, правильно, ты вынудила его это сделать, напросилась на ласку, настояла на объятии…А он просто не посмел тебя оттолкнуть…А если бы оттолкнул, что тогда?»
«Тогда бы все встало на свои места…я бы успокоилась…Хватит, Пушкарева! Достаточно! Все твои игрища не привели ни к чему хорошему! Вот и болезнь отца! И все это из-за меня! Если бы я не позволила себе лишнего в общении с мужчинами, ничего бы подобного не произошло! Я …я…я…Я виновата во всём!»
«ДОСТАТОЧНО! Больше ничего не будет! НИЧЕГО! Я выйду замуж за Жданова, рожу кучу детей и буду тихо коротать свою жизнь…никогда ничего больше себе не позволю! Хватит! Все это пора заканчивать…»
Слезы высохли, оставив после себя лишь твердую решимость произвести некоторые перемены в собственной жизни, исправить то, что сама и наворотила.
«А ведь этот желтый писака, черт возьми, прав - разве я не распущена? Цинична, распущена, беспардонна и злобна! Ты гадина, Пушкарева! ГАДИНА! И отец теперь из-за тебя и твоего гадства в больнице…Папочка, прости меня, любимый мой…Я стану примерной девочкой, я буду хорошей послушной дочерью и женой…Я выйду замуж и все изменится!»
Твердая уверенность в принятом решении укоренилась в её сознании и уже ничто и никто не смог бы переубедить её в обратном. Она успокоилась, расставила все мысли по полочкам и поехала домой.
Малиновский лежал на руле, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. А было ли оно сейчас в груди? Или ОНА увезла его с собой? Почему, когда она увернулась из его объятий, он вдруг явственно увидел и почувствовал, как его сердце потянулось следом, преодолевая все преграды и плавно покачиваясь, поплыло рядом с ней. Место, где раньше было сердце, сейчас ныло, болело, захотелось вернуться и забрать его обратно, забрать и вернуть не сердце, Катю… Он лежал на руле и не понимал, что произошло между ними. Здесь и сейчас, обнимая её и заглядывая в глаза, расставаясь с ней, отдавая её Москве, он вдруг понял, что потерял, что не сможет без неё больше, он будет медленно есть полной ложкой свою жизнь, не чувствуя вкуса, не понимая зачем ему все это…Оказывается, рядом с ней даже черный растворимый кофе становился сладким и вкусным, даже Сашкин плач был в радость, когда они вместе склонялись над ней ночью, даже праведный гнев по поводу долгих сборов на работу был какой-то уж очень радостный…И как он будет без всего этого? Как Сашка будет жить без мамы? Ромка понял, что она ушла, исчезла из его жизни.
-Но она ведь вернется, да? -спросил он сам себя и поднял голову -она вернется и я скажу ей, я объясню, кто она для меня…Я должен ей это сказать, она должна это знать…И тогда мне станет легче.
«Отлично, Малиновский, переложить выбор на её плечи, сделать так, чтобы она перестала спать ночами, пытаясь не обидеть тебя и желая уйти, но не в силах это осуществить. Ну ведь это должно было когда-то закончиться? Она должна была однажды уйти…Но почему же она тебя так обнимала? Да она просто к тебе привыкла, вот и все! Рома-Рома…что же ты наделал, а?»
Он откинулся на сидении и, услышав шум пролетающего самолета, посмотрел в небо -она была там -в этой железной бело-голубой птице…Она улетала от него, с какими мыслями, какими чувствами?
-Ты прилетишь назад…и больше я не буду думать, поверь мне, не буду думать!
Глава 49.
Дни летели с катастрофической скоростью. На исходе был март, и апрель готовился привнести в жизнь людей радость весны и капель, капель, капель… Пушкарева уже почти месяц безвылазно сидела в Москве. Она на собственной шкуре ощутила правдивость поговорки про беду, которая одна не приходит. Вслед за отцом в больницу попала и мама, не выдержавшая не столько той мерзкой статейки, сколько бьющегося в истериках мужа. Пушкарев для начала объявил байкот дочери, но, видя, что сам с трудом выдерживает молчание, сменил гнев на милость и каждое посещение начинал читать морали, не забывая при этом причитать, словно обиженная матрона. Как Катерина не пыталась доказать собственную правоту -отец был непреклонен. Даже после того, как Катерина принесла в палату газету с опровержением, отец продолжил бить её по всем фронтам, надеясь, что морали пойдут на пользу нерадивому ребенку. В один из таких вечеров после посещения отца и очередных чтений нотаций матери стало плохо - подскочило давление и её увезли в больницу. По стечению обстоятельств Елена Александровна попала в ту же больницу, что и муж. Теперь Катерине приходилось бегать из одной палаты в другую, стараясь и для отца и для матери.
Сколько всего она передумала за это время, сколько разговоров переговорила с отцом, матерью…Ночами лежала в кровати и разговаривала то с Ромкой, то с Андреем…Что-то спрашивала, сама себе отвечала, совершенно четко осознавая, что ничего уже не хочет в этой жизни. Она будто перегорела, перестала пылать каким-то своим огоньком, закрылась в собственной скорлупке и не желала никому открываться. Первые дни Пушкарева каждый вечер звонила в Питер, Ромке, интересуясь как у них дела и требуя рассказывать все подробности прожитого дня. Ромка отчитывался по всей форме и каждый раз перед самым окончанием разговора добавлял: «Ты не переживай, мы отлично без тебя справляемся!». Эта фраза вызывала дичайшую депрессию в душе Катерины, и она все вечера напролет лежала под одеялом, орошая слезами подушку и надумывая себе всяческую нелепую чепуху. Когда Ромка, спустя неделю, позвонил сам и с дикой радостью сообщил о том, что найдена самая лучшая няня для Сашки, Катька прорыдала весь вечер, понимая, что больше никому не нужна-ни Сашке, ни Ромке…Они нашли ей достойную замену! Няня была молодая, но очень опытная, как выразился Ромка. Катя сдержанно порадовалась выбору, Малиновский обеспокоено спросил, что произошло с Катиным голосом и почему он какой-то слегка охрипший, та, сославшись на легкую простуду, распрощалась и, бросив трубку, разрыдалась как маленькая девочка. Плакала долго, сначала в голос, потом лишь тихо глотая слезы, потом, когда поняла, что глаза неимоверно болят от этого бесконечного потока слез, пошла в ванну и долго умывалась ледяной водой, пытаясь привести лицо в порядок… На следующее утро встала совершенно опухшая и долго красилась, пытаясь скрыть следы ночной истерики.
Отец сухо поинтересовался, что это у дочери с глазами, на что та отговорилась бессонной ночью и нервами, которые вот уже вторую неделю находятся в расшатанном состоянии.
-А ты чего ожидала? Думала напроказить и все с рук сойдет? Нет, так не бывает! За все надо платить!
-Папа, перестань говорить со мной так, будто бы я в пятом классе! Я тебе уже неоднократно объясняла, что в бизнесе свои законы и очень жесткая конкуренция, вот меня и подставили…под монастырь!
-Знаешь, дочка, если бы ты была замужем, то тебя никто никогда никуда бы не подставил!Ни у кого не появилось бы желания порочить замужнюю женщину!
Пушкарева разозлилась-ну при чем тут замужество?Нахмурилась и произнесла, грубее, чем хотелось:
-Вот и буду замужем скоро!
-Ну и кто же этот счастливец?
-Я выхожу за Жданова!
Отец долго смотрел на дочь, а после сказал:
-Ну вот и правильно, дочка, это самый разумный выход…Хотя бы будешь рядышком с нами…
«Все, Пушкарева, пути назад нет, ты сделала свой выбор…И умудрилась при этом даже отца порадовать…Умничка-дочка!»-с горечью подумала она и ушла радовать мать веселой новостью.
Елена Александровна отреагировала сдержанно, сказав лишь, что прежде чем столь опрометчиво принимать подобного рода важное решение нужно все хорошенько обдумать.
-Мам, я больше не стану думать! Я выйду за него замуж и все будут довольны!
-А ты?Ты будешь довольна?
-Обязательно!Буду на вершине блаженства!
Елена внимательно посмотрела на разозленную дочь и произнесла:
-Доченька, прошу тебя, подумай очень и очень хорошо…Тебе с ним жить, а это, поверь мне не просто сделать, если ты не любишь…
Катерина промолчала, посидела еще немного и ушла, а после сидела в отцовской машине около больницы и размышляла над словами матери. Ей уже 26, пора думать о детях…так что рассуждать больше смысла нет, а вот любовь? Ну, разве ж она не любит Жданова? Любит! Конечно она его любит, да и потом в постели он весьма не дурен…и нечего больше размышлять! Она убедила себя в этом, вот только уже минут десять никак не решалась нажать кнопку вызова.
-Да, Екатерина Валерьевна…Интересно, а как твое желание сочетаться браком воспримет сам господин жених? Да какая разница? Мне все равно уже…Я выйду за него и буду спокойно жить…совершенно спокойно буду жить!
Противный внутренний голосок подначивал и зудел, задавая постоянно один и тот же вопрос: «А как же желание гореть и сгорать с любимым рядом? Как же любовь?»
Она снова и снова спрашивала саму себя и снова отвечала с каждой секундой убеждаясь в правильности принятого решения.
«А я его люблю…а гореть и сгорать…Хватит, перегорела уже! Что бы я не делала, я все равно возвращаюсь к первоисточнику…А первоисточник в данном случае ни кто иной, как ЖДАНОВ…Ну так тому и быть!»
Она все –таки нажала на кнопку и сильно прижала телефон к уху.
-Андрей, привет…Я в Москве, можно к тебе приехать?.........Я буду через час.
Она нажала на отбой и подумала, что еще ни разу сама не предлагала никому на себе жениться, хотя когда дело касалось Жданова, то это отнюдь не удивительно, если учесть то количество женитьб, помолвок, назначений свабед, расторжений последних и тому подобной чепухи. Она заехала в магазин, купила шампанское, какие-то сладости и поехала предлагать себя «любимому».
Жданову было тревожно. Она сама позвонила, сама предложила встретиться, сама приедет к нему…Странно…За тот час, что Катерина дала ему на ожидание, Андрей успел передумать кучу вариантов их возможного разговора. Он даже для пущей убедительности написал на листке вопросы, которые хотел бы ей задать, но, прочитав написанное, смял и выбросил в мусорное ведро.
-Глупость какая-то…-пробормотал он и нервно заходил по квартире.
Он даже и не понял, что в дверь настойчиво звонят, настолько выпал из этой реальности, впав в призрачный мир собственных фантазий и мечтаний. Загудевший в руках мобильный, параллельно со звонком в миг разрушили эти фантастические мысли, заставив мужчину быстрым шагом пойти в прихожую.
-Привет…
-Привет…
-Можно?
-Можно…
-Как дела?
-Идут…
Они смотрели друг на друга, перекидываясь ничего незначащими фразами, будто бы боясь приступить к серьезным разговорам. Она смотрела на него, отдавая себе отчет в том, что любуется им, наслаждается разглядыванием всего его с ног до головы…Смотрела на него, будто бы на породистого скакуна на скачках, предполагая сколько можно поставить, чтобы сорвать бОльший куш! Он с легкой полуулыбкой на губах вопросительно смотрел на неё, ожидая то ли вердикта, то ли помилования.
-Проходи Катя, что-нибудь выпьешь?
-Нет…я за рулем…
Она видела, что он заметно нервничает, не зная, чего можно ожидать от неё в каждую следующую минуту.
Он обратил внимание, что она не решается раздеться, будто бы боясь чего-то или кого-то.
-Катенька, да ты проходи…
Андрей помог ей снять куртку, и, придерживая за плечи, подтолкнул в гостиную. Она резко затормозила в дверном проеме и он по инерции врезался в неё. Катя внимательно прислушалась к ощущениям своего тела и поняла, что его прикосновение даже через одежду будят бурление в крови. Она развернулась к мужчине и, склонив голову набок, спросила:
-Жданов, спрашивай, ты же хочешь спросить…
-Ты ко мне вернёшься?
-Да, вернусь, я уже вернулась…к тебе…
Он позволил себе обнять её, приговаривая скорее для себя, чем для неё:
-Хватит уже глупостей, да? Достаточно мы жили отдельно…Возвращайся назад, вернись ко мне…Я люблю тебя, милая, люблю…
«А я люблю? Признайся себе, Пушкарева! ПРИЗНАВАЙСЯ!»
-И я люблю…поцелуй меня, Андрей…
Легко,нежно, будто крыло бабочки коснулось её губ, спрашивая разрешение на продолжение. Поцелуи легкими, такие невесомые… Она отвечала легко, спокойно, отмечая про себя, что он стал целоваться еще лучше, чем раньше. Он прижал её к себе достаточно сильно и раздвинув зубы проник языком вглубь её рта…И вдруг будто масла подлили в огонь и он вспыхнул так сильно, что унять или залить его стало уже невозможно.
Поцелуи переросли в страстные, жесткие… такие, когда дыхание прерывается на миг, и кажется будто кровь сейчас разорвет вены и выплеснется горячим потоком наружу…Она поддается его натиску, он не снижает напора…владеть её здесь и сейчас, понимать, что она рядом, она его, навсегда только его! Она отдается, не открывая глаза, витая в призрачных фантазиях…У этих грез глаза зеленые…Или серые? Она не понимает…все мысли внизу, там где его рука…Чья? Да какая разница…
…Вот так…и не смей остановиться…мне все равно день или ночь сейчас, мне все равно кто ты…я так хочу кончить…пошло? К черту скромность! Не до неё сейчас! Хочу брать и отдаваться…
Но почему же глаза зеленые…У беды глаза зеленые…Беда?
…Нет…хорошо…вот так…Или все же серые…
Она сквозь пелену своих грез услышала чей-то зов
…Кто это? Что? Не хочу ничего знать…продолжай…резче, сильнее, глубже…и не проси, не заставляй меня открыть глаза…Почему же зеленые, почему?
Андрей смотрел на неё, наслаждаясь силой собственного мужского превосходства. Она вернулась! Пришла сама! Он не просил, не умолял…Хотя был почти на грани этого! Но она пришла! И она не может без него! Он смотрел, как она спит…беспокойно, хмуря брови, облизывая пересохшие губы…Она уснула сразу…он еще был в ней, а она уже была в стране Морфея, лишь спрашивая его «Почему зеленые?». Андрей не понимал что зеленое и почему? Да и не важно это было! Смотрел и думал, что вот с этого самого момента он будет делать все правильно, будет самостоятельно принимать все решения, будет настоящим мужем. Отцом их детям. Он БУДЕТ! А в Питер…в Питер он не пустит её больше, он не станет устраивать скандалов, он просто убедит её не уезжать туда. Он простит ей Смирнова…она простит ему ту дамочку в отеле, да и еще кучу других после…Но ведь она не узнает? Он увезет её далеко-далеко на месяц, на два…на год, если понадобиться, но в Питер больше не отпустит! Он сделает ей ребенка, потом второго, потом третьего…да сколько потребуется, чтобы привязать её к себе…Но в Питер не отпустит!Никогда! Смотрел на спящую женщину , а пункты плана формировались в голове, превращаясь в маленькие стежки к их совместному счастью. Она заметалась по кровати…
-Обними…-прошептала-Обними меня крепче…умоляю…
Обнял, обрадовался…-он ей снится…Наконец-то все наладиться, она будет только его, только ЕГО!
А в Питер он её больше не отпустит!НИКОГДА!
Родителей выписали одновременно. Те бодрились изо всех сил, но чувствовали себя явно не важно. Катерина вывозила их за город, подышать весенним воздухом, привести нервы и мысли в порядок, подлечить здоровье…Предлагала санаторий, но те были непреклонны. Заговорили о свадьбе, о приготовлениях…Радовались весне…все постепенно вошло в свою колею…
Пушкарева засобиралась в Питер. Жданов, предвидя это, подключил родителей и начал планомерно уговаривать Катерину переехать в Москву. Доводы приводил самые простые и разумные- родители, он, Зималетто, Никамода…Не могла она не согласиться, но сердце рвалось на куски...Изо дня в день Жданов, отец и мать поясняли насколько замечательна жизнь в Москве, и в итоге она дала свое согласие на переезд,но не сей момент, а позже, перед самой свадьбой,в начале июня.
На дворе была середина апреля и Катерина, найдя вескую причину уехать на пару дней в Питер сорвалась не долго думая прямо ночью, чтобы не дай бог ни родители ни жених не передумали.
Сердце колотилось так сильно, что казалось выскочит из груди и припустит на длинную дистанцию вперед самой хозяйки. Подошла к Ромкиной квартире и поняла, что руки дрожат…Вытащила ключ и открыла дверь…попыталась открыть-ничего не вышло, попыталась вновь, и вновь безрезультатно. Взглянула на часы-половина пятого утра…Собралась было набрать номер Ромкиного мобильного, как телефон переливчато заголосил. В спящей парадной звонок прозвучал, как набат и Катерина поспешила нажать на кнопку, чтобы заставить возмутителя спокойствия замолчать.
-Да, Андрей, домой еду…у меня нет стационарного…давай проснусь и позвоню, ладно? Я отключаю телефон, чтобы отсыпаться не мешали…
Во время разговора она сбежала вниз на один пролет и стояла сейчас у окна, а когда повернулась, то увидела стоящего в дверном проеме Ромку.
-Ро-о-омка…привет, что у тебя с дверью, почему не открывается?-спросила она шепотом,все еще боясь нарушить благословенную тишину парадной.
-Катька?Ты?Привет…а ты чего там стоишь…давай проходи…А дверь не открывается потому что я замок заменил, просто один комплект твой, а другой мой…а ведь еще и Анечка теперь с нами, так что…
Она развела руками и ответила:
-Да…как же я забыла…-она отвернулась в окну. «Анечка!!!Хммм…»
-Кать…ну ты чего там стоишь, давай поднимайся…
Ей захотелось убежать, спрятаться, исчезнуть, испариться… Не убежала и не спряталась, тем более не исчезла и никуда не испарилась…К сожалению.
Молча разделась, прошла в сашкину комнату, долго сидела, разговаривала с малышкой, ходила с ней на руках,баюкала, песенки пела… плакала. Роняла слезы так, чтобы Рома этого не видел…Сколько она так простояла? Малиновский время от времени подходил к двери, заглядывал и уходил…Она их забыла…она вернулась в Москву и забыла их…
Звонок будильника вернул их обоих в реальность, которая требовала накормить ребенка и ехать на работу…как раньше, все как прежде. Так, да не так…Они столкнулись в прихожей.
-Ты не вызовешь мне такси?-тихо спросила она.
-А ты не останешься?
-Нет…просто мне…
-Понятно…Вызову…
Уже стоя около машины, он тихо спросил:
-Ты рассталась со Смирновым?
-Да…
-Это окончательно?
-Да и обжалованию не подлежит!
-Катя, я должен…
-Подожди…я скажу, ладно? Я в июне выхожу замуж за Жданова, переезжаю в Москву, рожаю детей и живу спокойно и размеренно…-выпалила она заготовленную заранее тираду и посмотрела на Малиновского.
-А ты уверена в том, что сейчас говоришь?Или это опять назло очередному твоему красавчику?
-Да что ты знаешь!Не тебе судить меня!Не ты ли предлагал мне выйти замуж и родить наконец своего ребенка?-спросила она более резко, чем хотелось бы ей.
-Да, советовал…Но ты же не вняла советам и ударилась во все…-он остановился, понимая, что если сейчас переступит эту грань, то больше между ними никогда не возникнет того откровенного понимания, которым он всегда дорожил, даже не смотря на то, что сейчас творилось в его душе.
-Ну договаривай, коль начал!Говори,Малиновский!Во все тяжкие? Да!Пустилась и поплатилась сполна вот потому и замуж выхожу, выхожу за любимого мужчину, за самого-самого…-она изо всех сил пыталась подобрать слова и не могла…слов не было.Жданов-самый-самый?
Малиновский опустил глаза, попинал бордюр и произнес:
-Тебе лучше какое-то время у меня не появляться…
Она сверкнула глазами и отвернулась, вздохнула побольше воздуха и едва не разрыдалась от обиды.
-Не приезжать? Конечно! Да и отлично! Делай людям добро и бросай его в воду? Да, Малиновский?
-Кать…но ведь Сашка к тебе привяжется, а потом что?
-Не привяжется! Вон уже и замену мне нашел! Ладно, Малиновский, счастливо. Прощай!
В такси слезы градом полились из глаз.
Он сидел на бордюре и смотрел вслед уехавшему такси -вот и все. Смирись и успокойся! Все закономерно! И выброси все те слова, которые бились сейчас в мозгу, в помойный ящик.
В Никамоду она приехала только к обеду. Зорькин, окинув подругу быстрым взглядом пришел к выводу, что она явно не в себе и решил пока вопросами не доставать. Катя была не настроена на разговоры, а лишь спросила кое-что о новой Сашкиной няне и, благодарно кивнув, ушла в свой кабинет. Малиновский молчал, на все вопросы Зорькина лишь кивая в сторону её кабинета. Когда президент достал их обоих окончательно, Ромка схватил куртку и убежал обедать, а Катерина, будто бы ждавшая этого момента пошла следом. Зорькин молча развел руками, покачал головой, говоря себе под нос: «Какие же дураки…!»
Пока Малиновский, сидя в ресторане, бездумно ковырял вилкой какое-то блюдо, Катерина стояла около его квартиры и настойчиво звонила в дверь. Дверь открыла миловидная женщина лет сорока с Сашкой на руках. Катерина собралась представиться, когда няня, обращаясь к малышке, спросила:
-Кто пришел к тебе, а маленькая, ну-ка посмотри?
Сашка, увидев Катю потянулась к ней ручками, а та беря ребенка на руки расплакалась-она слишком много плакала последнее время. Почему?
Женщины познакомились, понравились друг другу. Оказалось, что Анна отлично знает Катерину, правда заочно-Роман постоянно рассказывает о ней как Сашке так и ей, Ане.
«Это было до того, как я решила выйти замуж…»
Уже перед тем, как покинуть Ромкину квартиру она обратилась к Ане с просьбой:
-Вы не говорите Роману, что я приезжала, хорошо? А завтра я снова подъеду…Я всего на неделю, очень хочу пообщаться с Сашенькой.
Анна была проницательной женщиной и немногословной, а главное не болтливой, а потому просто согласно кивнула, подмигнув и решив понаблюдать за происходящим со стороны.
Неделя пролетела незаметно для всех: Катя каждый день с двенадцати до трех дня проводила с Сашкой, Ромка сидел, зарывшись в бумагах и по возможности старался меньше пересекаться с Катериной-да это было и невозможно-они встречались лишь утром на летучке, а после каждый углублялся в свою деятельность, Колька все еще продолжал подозревать Жданова в махинациях и рыл носом землю, надеясь все-таки найти что-нибудь такое, что все-таки сможет подмочить репутацию президенту Зималетто. Когда в очередной раз Зорькин поделился своей паранойей с Катериной, та огрызнулась и сказала, что не собирается выслушивать подобный бред про собственного будущего мужа.
-Ты собралась за Жданова замуж? -оторопело спросил Коля.
-Собралась…что в первой, что ль? -отмахнувшись от друга произнесла Катя.
-А Ромка как?
-А что Ромка? Что РОМКА? Ромка мне никто, и я ему никто, так о чем речь? И вообще!Я люблю Андрюшу и выйду за него замуж!
Разговор был закончен и Коля замолчал. Ромка, который все это слышал, стоя за дверью привалился к стене и вздохнув прошептал: «Ты права, милая…НИКТО!»
Спустя неделю Катерина улетела в Москву, но ненадолго-завод под Кировском требовал её непосредственного участия, а потому, проведя в столице всего несколько дней, она вернулась назад в Питер, тем более, что Жданова тоже не было в городе -он улетел в Лондон, радовать родителей предстоящей женитьбой.
Катя не хотела пересекаться с Ромкой после того злого разговора, обида до сих пор клокотала в её груди. Катя считала Саньку своей дочерью и так скучала по ней, что порой просыпалась среди ночи и начинала плакать от обиды и невозможности быть с нею постоянно.
Близились майские праздники и природа начала, наконец, радовать людей жарким солнышком и зеленью на еще не проснувшихся от зимней спячки деревьях. Первомай Пушкарева должна была встречать дома, в компании родителей и Андрея, под звон рюмок с наливкой и вой песен о светлом комсомольском прошлом. Катя знала, что этот её приезд в Питер последний, больше она не позволит себе уезжать из Москвы даже на пару-тройку дней. Все дела Никамоды она перевела в Москву, открыла там небольшой офис и собралась погрузиться в работу, чтобы ко дню свадьбы и последующего путешествия, быть совершенно свободной и не обремененной производственными проблемами. Контракт был подписан и теперь Зималетто и Никамода состояли в очень тесной почти интимной связи. Но это настораживало и озадачивало только одного Зорькина, хотя он старался как можно глубже засунуть собственные необоснованные подозрения и погрузился в подготовку к выпуску первой совместной коллекции.
Оставались считанные дни до отлета Пушкаревой из Питера, но никто кроме Кольки не знал, что она больше не вернется сюда…или вернется уже замужней дамой, госпожой Ждановой. Она долго мерила шагами свой маленький кабинет, пока не собралась с духом и не вышла в коридор. Выдохнула и направилась в сторону кабинета вице-президента.
-Рома, можно?
Он резко захлопнул ноутбук и непонимающе посмотрел на неё.
-Что-то случилось?
-Почему ты так решил?
-Просто ты теперь ко мне вообще не заходишь…вот и спрашиваю…
-Рома, я бы хотела попросить тебя…я завтра уезжаю…ну, понимаешь, я бы хотела…
-Катя, не томи меня уже…
-Короче, я хочу попрощаться с малышкой, я могу у тебя переночевать?
«Какая пошлость!!! Можно ли мне воды попить, а то я такая голодная, что даж переночевать негде…»
Ромка, казалось, не был ни капли удивлен её просьбой, пожал плечами и сказал:
-Конечно, приходи и ночуй…
-А ты Ром можешь на ночь уйти, если хочешь…
Он сцепил пальцы рук, подул в них, вздохнул и произнес:
-Я тоже хочу побыть с тобой…как раньше…напоследок…
-Я тогда поеду домой сразу после обеда, ты не возражаешь? А ты приедешь, да?
Она, не дожидаясь ответа, вылетела из его кабинета и пулей помчалась в свой за сумкой и ключами от машины. А Малиновский медленно открыл крышку компьютера и, прочитав последние несколько строк продолжил:
…все-таки она пришла ко мне…А я, как дурак, голову потерял, напрочь, совсем…и в омут чуть не кинулся с головой! Ночь рядом с ней…ты хоть понимаешь на что себя обрекаешь? Лучше было бы отказать, нагрубить уйти, не видеть, не вспоминать…Ладно, Малиновский, ты ведешь дневник? Ты даже эту привычку взял у неё? Это не дневник-это воспаление хитрости! Осталось совсем немного, всего одна ночь…вместе и все встанет на свои места.
За сим спешу откланяться…Роман Дмитрич Малиновский…
Сохранил…и удалил файл в корзину…………………………………………………………………………..
_________________
Проблемы заканчиваются, когда начинаются новые
|
Вход
FAQ
Поиск
