Все обо Всем

A short text to describe your forum
Текущее время: 28-03, 20:39

Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 23 ]  На страницу Пред.  1, 2
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 28-04, 16:10 
Не в сети

Зарегистрирован: 17-09, 10:06
Сообщения: 268
Откуда: Север
Глава 8

- Ну, тогда, договорились? – в третий раз, уже перешагнув за порог, уточнил Жданов.
- Договорились, договорились, иди уже! – закрыла за ним дверь Юлиана.

У Салона Андрей посмотрел на часы – вроде, не опоздал. Вышел из машины, и, прислонившись к ней спиной, приготовился ждать, заодно грея себя на весеннем солнышке.
Но долго ждать не пришлось – правда, Катю он узнал не сразу: скользнул по ней глазами, отвернулся, снова поглядел и, охнув от удивления, растерянно улыбнулся.
Катя снова преобразилась – волосы стали темнее, стрижка – короче; в ее лицо появилось что-то задорное и очень подростковое, словно она помолодела лет на пять.
Изображение
- Катя, - глуповато пробормотал Жданов, - ты… ты опять другая… я к тебе той еще не успел привыкнуть, а ты опять другая…
- Тебе не нравится? – встревоженно спросила Катя, очень женственно поднося руку к прическе.
- Что ты! – возмутился Андрей, делая шаг навстречу и заключая ее в объятия, - что ты?
Катя замерла у его груди, слушая сердце и вздохнула.
- Катенька, что-то не так?
- Ерунда, глупости…
- Нет, скажи!
- Просто… я когда там сидела, то вдруг подумала, что ничего не было… или, что ты не приедешь…
- Да уж… глупости, точно… Ну, поехали, а то мы безбожно опаздываем…


- Да, говорю я вам – они целовались! Жданов стоял на коленях рядом с ее креслом, и они целовались!
Это Женсовет в стопятидесятый раз перетирал подсмотренный Машей сюжет. Еще они успели обсудить отсутствие всего комплекта начальства. Предположения, конечно же, были кровавыми: КирЮрьевна застукала Катю со Ждановым на месте преступления.ю скорее всего, у него на квартире – а куда еще могла поехать столь страстно целующаяся парочка? После краткой дуэли на сковородках или других бытовых приборах, кто-то из компании, а, возможно, все трое, оказались в больнице, в травме, ну а Роман Дмитрич поехал их навещать.
Лифт раскрылся.

Из лифта вышли вместе, Андрей хозяйским жестом притянул к себе девушку, словно демонстрируя свое с ней единение; широко улыбаясь, он двинулся к замершему от неожиданного явления Женсовету.
- Здравствуйте, девушки? А почему все здесь?
- Так… никого же нету… - по-простому рубанула Шурочка, пялясь на Катерину, - никого…
- А Кира? Малиновский? – поинтересовался Андрей,
- И-и-их… нету… тоже… - ответила Пончева, тоже не сводя глаз с Катерины.
- А-а-а-атлично… - задумчиво произнес Андрей, - ладно, выясним… Девушки, может, вы пойдете поработаете для разнообразия?
- Да, конечно! – сорвалась с места Маша, но остановилась неподалеку, делая знаки Шурочке. Та правильно поняла подругу:
- Э-э-э-э… Андрей Палыч… а можно нам Катю… оставить…
Катя, испуганно вздрогнув, прижалась к Андрею сильнее, умоляя всех святых о том, чтоб он остаться не разрешил.
Могла бы и не умолять – ничто не могло заставит Жданова расстаться с ней сейчас; у него планы были другие, о которых знать остальным было ни к чему.
- Может, все-таки поработаете? – ехидно спросил он, - А нас с Катериной Валерьевной, уж точно дела ждут.
И под взглядами обалдевших сотрудниц парочка покинула ресепшен.

Делать было нечего – Рома опустился на колени, взял девушку за руку.
- Пальцы холодные… - присмотрелся, - ногти не синеют… это хорошо… Черт возьми…
Он осторожно наклонился к самому лицу Киры, набрал в легкие побольше воздуха и коснулся ее губ. К счастью, мужской реакции не последовало – ее губы были холодны, как у покойницы; именно это сравнение пришло ему на ум.
Зажмурившись, он приступил к деянию.
В мозгах стучало:
Лежит девушка в гробу,
Я пристроился - …,
Нравится – не нравится:
Спи, моя красавица…

- Ты что делаешь! – отпрянул Рома, - бешеная! Я ее от смерти спасаю!

Кира не совсем понимала – что происходит: она помнила, что у нее закружилась голова, сделалось дурно… а потом вдруг поцелуй… затуманенное сознание решило, что Андрей… только почему ей дуют в рот?.. Андрей так не делал… Глаза открыла… Рыжие пряди…
Малиновский!
Придурок!
Вцепилась в волосы, оттаскивая от себя ненавистного мерзавца.
- Малиновский, ты рехнулся? Придурок! - голос повиновался плохо: она, скорее, сипела.
Роман зло возмутился, отдирая ее пальцы от волос, фыркнул, мотнув головой – ну точно: кошак уличный – рыжий, взлохмаченный, зеленые глаза сжались в бешеные щелки, губы растянулись в тонкой усмешке, подрагивая, они чуть обнажали зубы.
- Ты что делаешь?! Бешеная! Я ее от смерти спасаю!
Из этих слов Кира услышала только «бешеная» - впрочем, она еще не совсем пришла в себя, так что ей это было простительно.
- А ты что? Кобель!
- Дура!
Почти разъяренный, Ромка резко поднялся и ушел одеваться.
Кира подумала: может, она и в самом деле не права? Не может ведь быть, что он собрался воспользоваться ее обмороком и изнасиловать… Он, конечно, кобель, но не настолько буквально…
Очень не хватало совета Юлианы, но надо было как-то предотвратить ссору.
Малиновский заглянул уже одетым:
- Если ты думаешь, что я такой ненормальный, что трахаю все, что движется, то глубоко ошибаешься! – обиженным голосом сказал он.
- Ром, извини… - пересилив себя, сказала Кира.
Рома посмотрел на нее задумчиво. Поколебавшись, сказал:
- Ты упала в обморок. Нашатыря и уксуса я не нашел, вода не помогла. Я только хотел сделать искусственное дыхание…
Теперь Кире точно стало стыдно:
- Ром… извини, правда… я не поняла… я очнулась, а тут…
И он расхохотался:
- Ой, я представил! Очнулась, а тут Малиновский… насилует! Хоть караул кричи!
Глядя на его заразительный смех, Кира сама развеселилась: правда, глупо вышло. А способность Романа мгновенно переходить от гнева к веселью ее искренне восхитила. Ей бы так научиться…
- Ты вообще – как себя чувствуешь? – прервал смех Рома, - на работу поедешь? Или лучше полежишь?
- Я?.. – Кира села на кровати: слабость чувствовалась, но голова была ясной, как это ни странно, - знаешь… наверное, поеду…
- Ты уверена?
- Вполне…
- Хорошо. Тогда собирайся, а я тебе чай приготовлю специальный. Восстанавливающий.
- Опять? – Кира округлила глаза в притворном ужасе, - Ты меня действительно отравить хочешь? Как опасного свидетеля?
- Так… - Рома помрачнел, - давай о свидетеле… Я надеюсь, что все произошедшее вчера останется между нами.
- А между нами что-то произошло? – Кира кокетливо склонила голову к плечу и озорно подмигнула мужчине.
- Я серьезно, - не принял игру Малиновский.
- А если скажу?
- Даже не думай! – чуть зловеще проговорил он, - собирайся.
И ушел на кухню.

- Это что сейчас было? – недоуменно спросила Шурочка, - это у меня галлюцинация или…
- Это групповая галлюцинация, - ответила Светлана.
- Дамочки… я же говорила!
- Мне, - задумчиво произнесла Пончева, - давно казалось, что там что-то нечисто… не зря же Кира так не любила Катю… и как она уходила… помните?
- Ну, что ты такое говоришь, - возразила Шурочка, - ну, что между ними тогда могло быть, ты что, не помнишь – как Катя выглядела?
- Я-то помню, - ответила Маша, - только мне кажется, что Жданов к ней привык и не замечал этого уже… Они же все время вместе были… Если Катя вдруг опаздывала, Жданов сразу орать начинал и на всех кидаться…
- Ой, девочки, - прижала ладони к щекам Татьяна, - знаете… он мне допрос однажды устроил…
- Допрос?
- Да! Я к нему зашла с договорами на моделей – это перед показом было – тем, в ноябре… А у Кати телефон зазвонил, и он меня взять просил… А Катя года вернулась ,я про Колю ей сказала – мол, жених тебе звонил… И я сейчас вспомнила, что Андрей Палыч тогда прямо с лица спал – какой-такой, мол, жених? А Катя потом меня просила при Жданове о Коле не говорить…
- Да, - вмешалась Света, - я помню такое…
- Вот! А потом Жданов меня позвал еще раз и… ой, девочки… он такой страшный был… я пришла, а он весь черный и пьет. И меня заставил… И все о Коле расспрашивал, все злился и пил… Я тогда еще про гадание рассказала…
- Про гаданье? – переспросила Шурочка.
- Гаданье! – подала голос Амура, - ну, конечно, гадание! Все сошлось! Катя влюбилась в Жданова сразу, как только пришла!
- Да! – подтвердила Пончева, - если бы по гаданию не выходило, что их любовь взаимна, то я бы тоже думала, что Катя влюблена в АндрейПалыча!
- Да! – сказала Маша, - а, оказывается, вот как…
- И свадьба из-за этого расстроилась, - внесла посильную лепту в обсуждение Локтева, - Кира Юрьевна все узнала и…

Что и… - обсудить им не удалось: из подъехавшего лифта вышли Кира с Малиновским.
Нет, они не демонстрировали свою особую близость, но Кира была необычно бледна, да и… опоздание на три часа почти? И потом они вдвоем являются?
Кира на Женсовет даже не ругалась, как обычно: просто, поздоровавшись, предложила всем разойтись по рабочим местам. Здесь ли Андрей – не поинтересовалась…
- Что-то здесь нечисто! – быстро шепнула Шурочка, убегая вслед своему начальнику.
- Машк, а ты тоже иди, - поторопила Амура Тропинкину, - может, что услышишь!

Маша, кроха наша, придя на рабочее место, совсем забыла, что Катерина может быть не одна – а все потому, что позвонил Лёнчик и предложил вечером встретиться; загвоздка была лишь в том, что предлагал он на выходные поехать за город, и Маше крайне желательно было бы уйти пораньше. Договорившись с мужчиной своей мечты о повторном звонке, Мария-святая простота, без стука ввалилась в президентский кабинет.
Нет, увидеть она никого не успела – потому что, едва с возгласом «Кать!» открыла дверь, как была чуть не пристукнута этой дверью; процесс сопровождался разъяренным воплем Жданова:
- Не фирма, а проходной двор, когда стучать научатся!
Маша по инерции отлетела к шкафам, а дверной замок выразительно щелкнул.
Андрей повернулся к Кате, оставшейся на кресле, а та рассмеялась.
- Ты что? – недоуменно спросил он.
- Видел бы ты себя! Нет, видела бы тебя Маша!
Андрей осмотрел себя и тоже не смог сдержать улыбки – рубашка держится на одной пуговице – причем, верхней, брюки полуспущены, а – главное – расстегнуты; и открывающееся зрелище совсем не для глаз слабонервной Марии.
- Кать… - развел руками Жданов, - я не хотел, что кто-нибудь тебя видел такой… Уж лучше меня…
- Да уж, конечно, лучше, - хмыкнула Катя и покраснела: вообще-то, она тоже не хотела, чтоб кто-нибудь видел его таким…
Жданов снял рубашку и, секунду поразмышляв – брюки.
- Андрюш! – ахнула Катя, - здесь? Кто-нибудь войдет!
- Неа… Я же дверь – запер!
- Андрюш…
Но разве он слушал? Уселся на кресло и, ловко посадив ее на себя, провел ладонями по обнаженной груди, а потом сжал в губах сосок; не услышав, а, скорее, почувствовав ее вздох, прошептал:
- Разве ты не хочешь того же самого, а?
Ничего не оставалось, кроме как обвить руками его плечи и прижаться крепче; ложью было бы отрицать, что ее тело скучало по нему и жадно рвалось навстречу…

Кира просидела у себя в кабинете с опущенной на руки головой никак не меньше получаса – может, и больше. Она пребывала в состоянии, как ей казалось, какого-то летаргического сна – звуки, доносившиеся из приемной, словно плавали по кабинету рваным утренним туманом, похожим на густую паутину. Вновь закружилась голова, сознание толчками то меркло, то возвращалось, донося до внутреннего слуха четко вырубленные фразы с ускользающим смыслом.
Происходящее напоминало ей – точнее – напомнило после очередной такой фразы: Орфея из когда-то читанного Кокто, возмутившего и восхитившего ее до глубины души… Утреннее щебетание травы? Нет, там было как-то по другому, про пальцы птиц и зеркала… птицы поют пальцами! Ну, конечно! А Смерть – единственная женщина, достойная любви Поэта…
Красотка очень молода,
Но не из нашего столетья,
Вдвоем нам не бывать - та, третья,
Нас не оставит никогда.
Ты подвигаешь кресло ей,
Я щедро с ней делюсь цветами...
Что делаем - не знаем сами,
Но с каждым мигом нам страшней.
Как вышедшие из тюрьмы,
Мы что-то знаем друг о друге
Ужасное. Мы в адском круге,
А может, это и не мы.
А может, и не мы… Что стало с той, прежней Кирой? Когда эта, новая Кира последний раз брала в руки книгу? Весь мир сузился до этого ужасного адского круга в гонке за мужчиной, который только и делал, что пытался ускользнуть, и она, настигая его, снова ловила только себя и свои воспоминания. Сейчас круг разорван? Смогла ли она? Сумела?
Гулко застучало в ушах, при попытке поднять от стола голову, снова настигло круженье – да, что ж такое? Чем Малиновский напоил ее? Или – таковы симптомы не ушедшего похмелья?
Кофе бы, хоть, пойти выпить.
Кира загадала - если сможет самостоятельно дойти до бара, то все будет хорошо. Что именно хорошо – она не загадывала, просто: будет.

Ну, и надо ж такому случиться, что сразу в приемной нос к носу встретилась с Андреем!
Посмотрела на него: сердце заныло от тоски, боли и злости: они слишком хорошо знала этого мужчину, чтоб не понимать его выражения лица, печати мужской сытости на нем; слишком придирчив был ее взгляд, чтоб не заметить небольшого беспорядка в одежде, припухлости губ и не застегнутой пуговицы.
Только Жданов-то не знал, что она заметила, он улыбнулся краешками губ, еще хранившими вкус чужих поцелуев, и, чуть не урча от блаженства, переполнявшего его, ласково поздоровался.
- Кирюша, нам надо поговорить… Когда ты будешь свободна?
Хотелось ударить его со всей силы по цветущей физиономии, но пересилила себя.
Сама удивилась от того, что ярость и истерику удалось сдержать так просто, но, наверное, не настолько просто, потому что сквозь свою думку услышала обеспокоенный и участливый голос Андрея:
- Кир? С тобой все в порядке?
- Да! – очнулась, вернувшись в реальный мир, - Да, Андрей, со мной все в порядке. Почти.
- Я очень виноват перед тобой.
А в глазах ведь действительно раскаяние и грусть и… вот непонятно… вроде от счастья глаза светятся, и вместе с тем - есть и раскаяние. Или…
Конечно… Все так просто… Так просто, как дважды два – он настолько счастлив, что чувства распирают и хочется одарить своим счастьем всех.
И ее, Киру, тоже.
Только ей – главное: не принимать эту заботу и внимание за бОльшее, чем они есть на самом деле. Дружеское участие. Да.
Не более того.
- Андрей… - вот… только имя произнесла, а в висках кузнецы уже занесли свои молоточки над наковальнями, готовясь грянуть дружное «О-ни… о-ни-и-и-и… ку-ют…». Нет. Не дать им воли…
- Андрей… я… догадываюсь… вы с Катей… да?
- Да… - он не ликующе провозгласил, а стыдливо прошептал, опасался будто задеть, причинить дополнительную боль.
- Я рада за тебя… Я очень рада, что ты счастлив…
- Да? – у него даже бровь изогнулась от удивления. Он не узнавал Киру, точнее – узнавал, но ту, давнюю, в которую и вправду был чуточку влюблен. Вот только так быстро все ушло, превратившись во что-то ужасное, преследующее и истерящее. Если бы Кира оставалась такой… Что ж… возможно, все было бы по-другому…
Однако, вернуть ничего нельзя, а сердце заполнено любовью настолько, что его распирает едва ли не до боли.
- Кира… - не смог он не улыбнуться, - Кирюша… Ты будто во времени назад вернулась… Умница…
Они оба поняли – что он хотел этим сказать.
Кира благодарно кивнула:
- Спасибо тебе…
- Мне?! – удивился, бровь снова взлетела вверх, - тебе, Кир, спасибо…
- Не надо, - покачала она головой, - иди…
В приемную, продолжая смеяться над чем-то своим, завалились Шура с Амурой, и бывшие жених и невеста поспешили разойтись.

Глотая слезы под ночным дождем,
В промокший плащ я куталась дрожа.
Ты уходил далекий и чужой,
И не могла тебя я удержать.
Так обречено в этот горький миг
Разжались руки слабые мои.
И безутешно дождь рыдал,
Когда к другой ты уплывал
на золотом кораблике любви.

Свободен путь. Любимый мой плыви,
плыви к чужим манящим берегам.
Чем лучше те зовущие огни?
Другое небо, голубое там?
Неужто так дурманят там цветы,
Что, расставаясь, не заметил ты?
Как безутешно дождь рыдал,
Когда к другой ты уплывал
на золотом кораблике любви.

Прощай любимый. Пусть судьба хранит
От бед любви кораблик золотой.
Как жаль, что нам с тобой уже не плыть
Под звездами на палубе одной.
Обманчивы далекие огни.
Когда-нибудь, быть может, вспомнишь ты
Как безутешно дождь рыдал,
Когда к другой ты уплывал
на золотом кораблике любви.

_________________
Все будет. Но не сразу...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 02-05, 08:01 
Не в сети

Зарегистрирован: 17-09, 10:06
Сообщения: 268
Откуда: Север
Глава 9

Малиновский неодолимо тянулся к кабинету Киры – он и сам не понимал: что такое, что ему надо? Для себя решил, что разговор, все-таки, не закончен, да и узнать – как самочувствие: не мешало бы…
В дверях столкнулся со Ждановым; тот был так счастлив, что свои планы Роман немедленно отложил:
- Палыч, привет! Я тебя сегодня потерял!
Блаженно жмурясь, Андрей, плавая в своих мыслях, рассеянно поприветствовал друга.
- Та-а-ак… точно с Пушкаревой помирился, - высказал предположение Малиновский.
У Андрея даже вопроса не возникло: как Рома догадался.
- Да-а-а-а, Ромка! Да-а-а-а! Все! Помирился, все хорошо, все замечательно, все так замечательно, ты даже не представляешь себе – как! Она меня простила, Малиновский! Она простила!!!!
- Я рад за тебя! – опасливо отошел в сторонку Роман, ему почему-то показалось, что Жданов от избытка чувств вполне способен сейчас начать душить его в объятиях, - И что дальше?
- Как что? – Андрей слегка обиделся на странный, по его мнению, вопрос, - Мы решили пожениться!
- Решили – что? – поперхнулся Рома. Нет, конечно, вся эта лубофф ждановская у него никогда не находила понимания, но можно было надеяться, что наваждение пройдет, развеется, испарится… Но жениться? Недолгий период официального жениховства с Кирой Андрей проходил с физиономией человека, наевшегося лимонов; да, он пытался как-то привыкнуть к этой мысли, но упоминания о каких-то конкретных вещах, касающихся брака, его раздражали. И тут… с таким счастьем…
- А-а-а-а! Я понял! – облегченно выдохнул Роман, - ты хочешь жениться, чтоб обезопасить компанию! А то уедет снова…
Вот теперь с непониманием смотрел уж Андрей6
- Ты о чем, Малина? Какая компания? Я люблю Катю, она любит меня, мы просто хотим быть вместе! Что тут непонятного?
- Все непонятное! – по-бабьи всплеснул руками Роман, - кто ж вам мешает быть вместе? Жениться-то зачем?
- Ну-у-у-у…. – Жданов попытался перевести все в более естественное для ромы русло, - у нее родители строгие… Очень.
- А-а-а-а! – опять воскликнул Рома, - ясно! Папа просто так не разрешает… Но… Палыч… слушай…ну, хорошо, она не может оставаться на ночь, но вечера-то в твоем распоряжении? Я что-то не замечал, чтоб, когда твоя дЭушка задерживалась на работе, ее тут пасли с овчарками? Спокойно. После работы. Трахнул подружку и отвез ее домой, в чем проблема?
Андрей скривился:
- Это ты своих подружек трахаешь!
- Ох! – театрально приложил Рома руку ко лбу, - прости, конечно! Безусловно, любезный друг, я своих подружек трахаю, а ты Катеньку возносишь на небеса!
- Ты придурок, - ласково сказал Жданов.
- Придурок, еще бы! Только, извини, до фонаря – как ты это называешь. Хоть так, хоть сяк – е..я она и в Африке то же самое, структура процесса не меняется!
- Замолчи! – сжал кулаки Жданов.
- О, господи! – Рома вознес глаза к потолку, - вот так и пропадают люди! А этот был не из худших! Что же заставило его поменять беззаботное житье холостяка на брачные кандалы? Что вы можете ответить на это, господа присяжные заседатели? Или вы, господа адвокаты? Каким колдовским зельем опоила нашего подзащитного гражданка Пушкарева Е.В.? Или – стойкое помутнение рассудка вызвал коварный укус брекетами?
- Заткнись!
- Жданов! Ну, ладно, я понимаю – Катька твоя оделась прилично, на человека стала похожа, но что стулья-то ломать?
- Заткнись, я сказал!
- Ты скажи лучше, что о женитьбе ты сказал несерьезно, чтоб растрогать девушку!
- Я серьезно сказал!
- А вот не верю! – Малиновский сложил руки на груди и встал в позу, почему-то, Наполеона, - а вот не верю – и все тут! Базар-вокзал-милиция! Подадите заявление, она начнет тебе, как Кира, всякие журнальчики и проспекты таскать… Рома скорчил рожицу, пародируя Пушкареву, и пискляво затянул, - а вот посмотри, милый, какая квартирка, а? Комнат пятьдесят нам хватит, как ты думаешь? Ой, не-е-е-ет… может, лучше пентхауз?.. А вот это платьице мне пойдет, как ты, милый думаешь?
Глядя на кривляние Малиновского, Андрей сначала разозлился, а потом…
Потом вдруг успокоился.
- Я понял, Малиновский… Я все понял насчет тебя… Ты мне просто завидуешь…
- Что-о-о? – выпучил глаза Рома, - Я? Тебе? Ты совсем с ума сошел!
- Да-да, - подтвердил Жданов свое озарение, - ты столкнулся с тем, что для тебя непознаваемо… ты не понимаешь… не знаешь – что значит любить… вот и бесишься… Это как в детстве… когда кто-то из мальчишек первым влюбляется, все начинают издеваться… от глупости и зависти… тили-тили-тесто… только все потом вырастают… в ты, Малина, где-то там и застрял… мне тебя жалко…
Роман слушал этот монолог со все возрастающей злостью – этот недоумок, сынок маменькин-папенькин о любви рассуждает? Да что он знает о любви? Что ОН о ней знает?!!
- Да что ты о любви знаешь?! – только и смог проговорить Рома вслух, тон фразы: от орущего «Да!» до совсем еле слышного «знаешь», так поразил обоих, что оба замолчали, недоуменно глядя друг на друга.
Жданов не посмел спросить – о чем это он.
Рома не посмел продолжить этот разговор вообще.
Он отодвинул Андрея с дороги и вышел.

Кипело в нем что-то, бурлило и плавилось; расковыряли, гады, эти чёртовы болячки, которые он засунул так глубоко, что и думать о них забыл… хихом да хахом всё в жизни встречал, запретил себе привязываться к кому бы то ни было, да сам и не заметил, как привязался – и к Жданову, и к Кире, и даже к Катьке. Ох, инструкция… как же у него мозгов то хватило на такую дрянь… кому он мстил? Себе? Жизни? Жданову – за что? За то, что тот его другом считал? К Викусе толкнул?
Да, не смешно даже – сам же не против с Викусей был; до поры до времени… Смеялись? Да на себя посмотри – ты бы не смеялся? Ты сам то - что задумал? Демиург хренов… И что на Жданова взъелся? Порадовался бы за него, что у друга сложилось то, что у тебя не получилось… Изменился ведь, серьезным стал, всё мальчишество вышибло из него, всё дерьмо подростковое ушло… Женится… Сам, по своей воле… Вчера, когда Кире говорил об этом, интуитивно сказал – подсознание плюхнуло, потому что сам – женился бы, не думая – женился.
Что теперь? Всем, кто рядом, расплачиваться за то, что сам когда-то не мог?
Рома сам не заметил, как примчался в президентскую приёмную…
- Маша, начальство у себя?
- Да, я сейчас доложу, - Маша, нажав на кнопочку селектора, нагнулась к микрофону, - Катя, тут Малиновский пришел…

Андрей проводил взглядом Рому, пожал плечами.
Что-то не то творилось с другом, а что – понять он не мог… Завидует… Почему – завидует? Почему с такой злостью к Кате относится, как понять? Или… было в его жизни что-то такое, чего он не рассказывал никогда? Давно было, еще дома? Ведь вся его жизнь в Москве у Андрея на глазах протекала…
Но все равно… Ведь не отбивал Андрей у него девушку… Ни у кого не отбивал…
Катя… они предназначены друг для друга – вот и все…
Как о Кате вспомнил – так обо всем другом забыл, растекся лужицей по столу и улыбался глупо, мечтая…

Кира, выпив кофе, почувствовала себя лучше.
Да и душевная боль пересилила физическую – чем меньше дурноты накатывало на организм, тем больше черной горечи скапливалось в сердце…
Вот только – поздно. Мосты сожжены, пути назад нет – если она сейчас попытается вернуть Жданова, то наткнется, в лучшем случае, на недоумение… Нет уж… Давай-ка, Кирочка, выкарабкиваться… Что там у нас по плану дальше? Удивить?
А что, интересно, сегодня Малиновский делать будет? Шарахаться? Или наоборот? Он поверил в то, что она не станет рассказывать?
Вернулась к себе, позвонила Юлиане.
Рассказала – не все, конечно, без подробностей. Но о том, что он пришел утром – говорила.
Девушки решили, что план, несомненно, шел по плану. Даже лучше, чем можно было предположить.
Кира, правда, сомневалась, но Юлиана вселила в нее уверенность:
- Послушай! Это же абсолютно ясно, что он заинтересовался тобой – ты перед ним показалась в другом качестве! Одно то, что ты спокойно сообщила о том, что отпустила Жданова, уже должно повысить его интерес. Он же привык, что ты цепляешься, а тут – раз! Холодное спокойствие! И, послушай! Он бы не приехал утром, если бы в нем ничего не дрогнуло! Ну, хорошо – отдал бы ключи, да и все! Но он хотел поговорить. Он – да, опасался, что ты проболтаешься, но не только это… Мне кажется, он чувствовал себя виноватым…
- Не знаю.. Но, хорошо, допустим… А дальше – что? Мне не хотелось бы удивлять сразу всех в ЗимаЛетто, а снова приходить к нему домой… Увольте…
- Кира, у нас же несколько вариантов… Давай подождем, посмотрим – что он предпримет сегодня… Если это будет что-то из ряда вон – звони. Если что-то такое, что в нашем плане предусмотрено – действуй. Ну и… я на связи.

- Катя… - и слова застряли в горле, прокашлялся, - Екатерина Валериевна…
И снова замолчал. Смотрел на нее и глазам не верил: красивая… Почти безупречно… Ничего Катю прежнюю не напоминало… будто другой человек совсем, как и не было мышки-норушки… наваждение… И глаза, господи, каким нестерпимым счастьем сияют глаза! Злость опять ринулась было в душу, но он только головой махнул, отгоняя… Боже, какая красавица!
Катя удивленно смотрела на замершего Малиновского, пожирающего ее глазами, но когда Рома вдруг, будто в забытьи, прошептал «Боже, какая красавица…», она не выдержала и рассмеялась.
А вот от этого неожиданно звонкого, по-детски счастливого смеха, Малиновский и сам повеселел; злость испарилась полностью, и душа будто раскрылась навстречу чужому счастью, как травинка, покидая темные недра, тянется к солнцу, теплу и свету, так и он неосознанно потянулся к этой светлой девушке с прекрасными сияющими глазами.
Катя должна была бы ненавидеть его, но отчего-то ей стало жалко… Она не понимала, но каким-то тайным женским чутьем почувствовала, что с Романом что-то происходит, будто ломка какая-то, будто он учится видеть жизнь другими глазами.
Отчего бы это? И вправду осознал? Или вид у него был взъерошенный? Или… или все объясняется лишь тем, что Рома признал в Кате женщину, красивую женщину? И Катя просто… просто простила ему инструкцию, ибо наступил момент ее триумфа?.. Разве вспоминает триумфатор мальчишку в песочнице, который растоптал кулички?
Детские шалости… инфантильный подростковый юмор… Она простила Андрея… и… и нет уже ненависти к Роману, испарилась ненависть вместе со сброшенной окончательно лягушачьей шкуркой и поцелуем прекрасного принца…
А у Ромы почему то туго сжималось сердце, спазмами отдаваясь в горле – сам себе он казался сейчас мальчиком Каем, у которого только что выскользнула из глаза льдинка… И не хотелось смеяться и острить…
Он подошел к столу, сел и сказал, глядя Пушкаревой прямо в глаза:
- Катя… простите меня… я был полным придурком…
- Вы серьезно, Роман Дмитрич?
- Я абсолютно серьезно…
- А… зачем вам это? Прощение?
- А зачем прощение вообще?
- Чтоб облегчить вашу совесть?
Малиновский хмыкнул. Вот скажет ведь! Не удержался:
- Маленькая язва!
Катя довольно захохотала, откинувшись на кресле, а Рома захохотал следом, и они смеялись, время от времени погладывая друг на друга, пока не успокоились одновременно. И вместе со смехом вышел оставшийся яд.
- Идите, Роман Дмитрич… я вас простила…
- Правда?
Улыбнулась:
- Правда!

Около дверей он остановился:
- Катя… Жданов любит вас… это правда…
- Спасибо…

Рома, находясь в легкой прострации от сделанного, направился к себе.
В приемной он приостановился, глядя на дверь Киры, но, закусив губу, повернул к себе.
Жданов увлеченно перерывал «Желтые страницы», мурлыкая себе под нос нечто среднее между маршем Мендельсона и собачьим вальсом.
- Палыч…
Андрей поднял голову:
- О! Ромка, слушай, на какую букву могут быть конюшни?
- Конюшни? Что за фантазия?
- Да я вот подумал – а что, если мы с Катей в ЗАГС поедем на карете?
Малиновский снисходительно улыбнулся.
Чёрт, когда он успел повзрослеть? Полчаса назад Жданов отчитывал его, как мальчишку. А теперь Роман смотрел на друга и ощущал себя таким старым… словно много лет спустя сел в машину времени и вернулся в прошлое… и взирал теперь на Андрея – такого, каким тот был… очень давно…
Малиновский смотрел и улыбался. Ну, конечно. Конечно… Жданов всегда был нетерпелив; и когда до желаемого оставалось лишь несколько шагов, он перепрыгивал оставшееся пространство, не в силах медлить далее… В этот раз Жданову достался не просто приз, а королевский приз… Катя… нет, не принцесса… куда там этим глупым тщедушным созданиям до нее!
И Рома понимал, что счастлив за друга и за Катю… Вот теперь – счастлив по настоящему; черти из прошлого действительно оставили в покое его душу… Дай Бог – навсегда…
- Палыч, ты на меня, надеюсь, не обиделся?
Андрей смешно моргнул глазами, словно не понимая, потом улыбнулся:
- Да нет, Ром… что ты… только…
- Да?
- Может быть… ты попросишь у Кати прощения? Я… не совсем уверен, что…
- Я только что от нее.
- Да? – брови Жданова взлетели вверх, - И?..
- Мы поговорили… и… кажется… нашли общий язык…
- Серьезно?
- Вполне.
Друзья обнялись.

Кира подняла глаза на вошедшего – Малиновский.
Она не хотела видеть его сейчас; не его… не сейчас… Усилием воли взяла себя в руки:
- Ты что-то хотел?
- Всего лишь интересуюсь твоим самочувствием… Боюсь, моя вина в этом тоже есть…
- Так чем ты меня напоил? Я до сих пор не могу отойти…
- Прости… Это, действительно, обычной напиток… скорее всего, все дело в том, что твой организм слишком непривычен к выпивке… Тебе нельзя столько пить…
- Не напоминай! – Кира подперла рукой голову и устремила взгляд в окно.
Роман покачал головой.
Катя и Андрей – счастливы… за счет Киры… И все это произошло потому, что он, Роман Малиновский, решил поиграть чужими судьбами… Ему было просто весело, а о последствиях он и не задумывался – он вообще не умел задумываться о последствиях.
Нет. Не так. Разве… разве они счастливы за счет Киры? Разве, не случились инструкции, сейчас сияли бы глаза Жданова? Нет…
Если было бы по-другому, то… не были бы счастливы Андрей с Катей… и Кира – тоже… Какая радость от того, что в паспорте штамп, а в постели – пусто? Такая судьба устроила бы Клочкову – ведь она искала только кошелек. А Кире нужна любовь… Которую не купишь ни за деньги, ни за социальное положение… И глупо спрашивать – почему… почему… почему одни влюбляются правильно, а другие… им остается только мечтать… И плакать – тем, кто умеет…
Рома вздохнул – неожиданно громко, Кира удивленно посмотрела на него.
- Послушай… - сказал он, - давай вечером сходим куда-нибудь…
- Что? Зачем?!!
- Я… виноват… мне хотелось бы как-то загладить свою вину… пусть вместо противного у тебя в памяти останется хорошее воспоминание обо мне…
- Т-т-ты что?.. Собираешься уехать?
- Уехать? С чего бы вдруг?
- Ты так сказал… будто прощаешься…
- Ну, нет, - улыбнулся Роман, - этого ждать придется еще долго. Так что? Пойдем?
- Пойдем… но я все равно – не понимаю…

А что тут понимать?.. – только, конечно, Кире он этого не скажет ни за что. Жалко ее… Андрею –
она не нужна… должно быть, вечерами ей невыносимо находиться дома одной…

- Юль… он пригласил меня вечером в ресторан… Что?.. Нет, я, конечно, согласилась, только у нас этого в плане не было… Что делать?.. Так… так… Ну, конечно!.. Да, да! Слушай, ну, конечно, как я сама не догадалась!.. Да, все, пока! Спасибо!

Глава 10

Жданов довез Катю до дома, привлек ее к себе для поцелуя и с сожалением слишком быстро отодвинулся:
- Катюш, ты беги, мы и так задержались, твои, наверное, с ума от волнения и любопытства сходят…
- А… ты? Мне нужно заехать еще в одно место – я буду буквально через пятнадцать минут.
- Ты раньше не мог? – чуть надулась Катя. Признаться честно – ей было просто страшно идти одной, ведь родители тотчас накинутся с расспросами… А если они придут вместе, то все внимание сразу будет на Андрея.
Эгоистично, но… Все равно ему придется отдуваться… И ей – но после, когда Жданов уйдет.
- Кать, правда, не мог. Это – важно. Ну, не дуйся, перестань.
Пушкарева решила не изображать из себя мальвинку и открыла дверцу.
- Пятнадцать минут? Точно?
- Может, даже быстрее.
Отойдя на несколько шагов, Катерина оглянулась… Ей внезапно стало страшно… Он уедет сейчас… и не вернется… Карета превратится в тыкву, кони – в мышей, а она сама снова станет прежней Катей, и окажется, что все только намечталось, и она просто возвращается домой после первого рабочего дня – смешная девчонка, наивно влюбленная в красавца шефа.
Андрей, в который уже раз, почувствовал ее настрой, вышел из машины, крепко обнял, притянув к себе:
- Кать… Ну-ка, выше нос! Я люблю тебя – ты не забыла?
- Нет, - попыталась улыбнуться она, сдерживая слезы.
- Вот ведь глупенькая!.. – Андрей осторожно поцеловал ее…

- Валера! Посмотри скорее! – Елена Александровна, приготовив стол еще час назад, мучительно расхаживала по кухне, поминутно глядя на часы и, время от времени, застывала у окна, в надежде увидеть Катю и неведомого жениха.
Пушкарев замешкался, но к окну немедленно подскочил Зорькин – он уж никак не мог упустить такого события, как сватовство – кушанья тети Лены, и так наркотически действовавшие на него, в этот вечер обещали быть королевскими. Ой, да какими королевскими! Короли бы наплевали на свой стол, если бы им только краем глаза дали посмотреть на тетьЛенин кулинарный восторг.
- Это же Жданов… - протянула Елена Александровна, - да?
- Угу! – Колька, ничуть не удивившись, торопливо жевал стянутый под шумок пирожок.
- Ты знал! – возмутилась Пушкарева, замахнувшись на прожорливого финдиректора полотенцем.
- Ой, теть Лена, ну, конечно, знал, так Катька бы мне голову оторвала, если бы я сказал!
- Что там такое? – строго вопросил Валерий Сергеевич, входя на кухню, - Что за шум? И где, наконец, этот, с позволения сказать, жених?
Елена не успела ничего сказать – раздался звонок в дверь.
- О! Это, как я понимаю – они! – провозгласил Пушкарев.
- Она! – уточнила Елена, с удивлением наблюдая, как машина Жданова выехала со двора.

Малиновский нервничал – Кира опаздывала. Зачем он пригласил ее? О чем они будут говорить? Она опять начнет жаловаться на Жданова, расспрашивать про то, как у Жданова с Пушкаревой, винить во всем его, Ромку… Зачем он это все придумал? Поехал бы в клуб, снял бы бабОчку…
- Малиновский, последние сутки тебе явно не на пользу пошли!
Рома налил виски, выпил…
К столику подошла девушка – очень красивая. Она нерешительно остановилась, глядя на Малиновского, тому оставалось только еще раз проклясть себя за глупую выходку с приглашением Воропаевой. Господи, такая богиня мимо пройдет!
Хотя, конечно, такие девушки просто так в ресторан не ходят, у нее наверняка есть пара. Рома привстал, быстро оглянулся, оценивая – кто может быть компанией девушки, и вежливо спросил:
- Вы кого-то ищете?
- Ро-о-о-ома… - укоризненно покачала головой незнакомка.
- Кира? – Малиновский с выпученными глазами и открытым ртом упал обратно на свой стул.

Изображение

Когда в дверь, наконец-то, позвонили, Катя уже была на грани того, чтобы спустить жениха с лестницы или, в лучшем случае, выдать ему гарбуза, которого, как назло, под рукой не оказалось.
Колька сам шмыгнул к двери, чтоб не дать подруге лишить его захватывающего зрелища: морально уничтоженного дядей Валерой Жданова, но не тут-то было: под неизвестно откуда взявшийся гармошечный звук в квартиру, приплясывая, ввалилась дамочка с наброшенной на плечи цветастой шалью, в черном парике, украшенном розами и густо нарумяненными щеками. Не дав никому опомниться, он в пояс поклонилась встречающим и зачастила-затараторила, отчаянно окая и вытягивая окончания слов:
- Добрый день, хозяин с хозяюшкой! Прибыли мы к вам, ох, как издалека. А привело нас к вам вот какое дело. Ни мало, ни много, а тридцать лет растет и мужает в нашей семье королевич-делец, своему счастью кузнец. С виду он ладный, до работы жадный, по судьбе счастливый, по уму сметливый. Кровь течет в нем благородная, добрая молва за ним идет народная. И приснился нашему королевичу вещий сон. Будто заглянула к нему в окно спальни жар-птица - красная девица. Сама с лица белая, глаза манящие, щечки румяные, а губы пьянящие. Заглянула, улыбнулась, махнула крылом и пропала, только перышко на окне оставила. Проснулся наш королевич сам не свой. С той ночи и затосковал, замаялся сердечный. Не ест, не пьет, все мечтает наяву найти жар-птицу, красную девицу и стать ее хозяином. Похудел весь, задумываться стал. Жаль нам стало королевича, ясна сокола. Взяли мы из подвала вина заморские, испекли хлеба подовые, выучили речи медовые и волшебный посошок: "Веди нас, посошок волшебный, скорехонько в те края далекие прямо в терем, где живет красна девица". И привел нас посох прямо в ваш дом. Так что, хозяева милые и приветливые, видите, что путники, уставшие с дороги. Просим уважить нашу просьбу и разрешить поискать в вашем тереме жар-птицу - красную девицу.
Валерий Сергеевич, онемев от напора, никак не мог собраться с достойным ответом. Елена Александровна, всплеснув руками, улыбнулась, прислонившись к стене, внутренне охая да восхищаясь – вот уж никак она не думала, что солидный бизнесмен и злой мальчишка, коим ей представлялся Жданов, способен был придумать столь, казалось бы, традиционное, но, с другой стороны – совершенно неожиданное именно для него действо.
Катерина вообще спряталась на кухне, только Зорькин не растерялся, а сумел включиться в игру:
- Не знаем, не ведаем, о ком речь ведешь, нет здесь ни девиц, ни жар-птиц, один я у мамки с папкой, может, красавица, ты ко мне посватаешься, так мы сей момент за пирок, и свадебку отгуляем!
- Э-э-э-э, нет, добрый молодец, нас не проведешь, посох у нас верный, с дороги не собьется.
- А пусть он сам поищет в доме ту, кто ему нужна! – осклабился Колька, подмигивая выглядывающему из-за спины свахи Жданову.
Тот будто этого и ждал – шагнул в квартиру, рассеянно щурясь от въедливых взглядов родителей нареченной. Он уж и сам был не рад, что затеял эту игру, но прекратить не мог – вышло бы еще глупее.
Андрей сдавленно поздоровался, озираясь, а в открытую дверь уже начали заглядывать соседи, привлеченные необычным шумом и звуками гармошки, доносившимися из плеера, который он держал в руках.
Юлиана отобрала у него плеер, отключила звук, и, мило улыбнувшись соседям, притворила дверь, а Жданова ткнула в бок:
- Ну, иди, ищи, женишок…
Не в силах дальше мучиться, Катя сама появилась пред светлые очи Андрея, и он, обрадовавшись, рванулся к ней и, стесняясь, не стал обнимать, а только взял за руку – почувствовав, как колотит ее нервной дрожью; впрочем, сам он колотился ничуть не меньше.
- У-у-у! Конечно! Теперь все видят, что это и есть та, по ком у королевича сердце болело! И с лица белая, и телом стройная. Только боюсь я опростоволоситься. Если уж и действительно это настоящая жар-птица, которая во сне нашему соколу привиделась, то давайте испытаем ее! - достав из кармашка горсть мелочи, Юлиана, щедро размахнувшись, рассыпала медяки по полу, - Вот сейчас посмотрим на тебя, уж ли зрячая ты, да нагнуться тебе не лень за каждой трудовой копейкой. А еще поглядим, уж не будешь ли ты сор из избы выносить. Бери веник, мети пол.
Елена Александровна засуетилась, побежала в кухню, вернулась с веником, который и всучила в руки Катерине:
- Давай, дочка, мети!
Пушкарев, чуть придя в себя, снисходительно рассматривал жениха, ухмыляясь – Жданов-то его не понял, но зато Колька уже начал предвкушать три степени проверки молодого бойца: чистку картошки, мытье полов и стрельбу по мишеням. И проверять, конечно, будут уже не Катю.
Наблюдая за Катериной, с преувеличенной серьезностью выметающей из углов монетки, Юлиана продолжила:
- Молодец, вижу хозяйкой экономной будешь, не станешь деньги разбазаривать и сор из избы не вынесешь, все при тебе останется. Там я бросала тебе деньги медные, чтобы вы со своим хозяином не были бедные, еще есть серебро, чтоб принесла ты в нашу семью только добро.
Разогнувшись, Катя посмотрела на мелочь, нагнулась, собрала все в горсть. Подумав, переложила медяки в карман Андрея.
- Вижу, что с заданием моим ты хорошо справилась, - затараторила Юлиана, - и мужа уважать будешь, разорять не станешь, все в дом, в семью понесешь! Вот теперь время пришло при всех спросить у тебя, согласна ли ты, чтобы наш королевич стал хозяином твоим? Согласна?
- Да! – тихонько ответила Катя, цепляясь за Жданова. Тот стоял остолоп остолопом, ощущая себя здесь каким-то чужим, попавшим по ошибке. Но, услышав катино «Да», он будто проснулся и немедленно прижал к себе Катю, обхватив ее за талию – не обращая даже внимания на враз нахмурившегося Пушкарева.

Ошалевший Рома даже не помог Кире сесть: пару раз он порывался подняться, но, махнув рукой, плюнул на это глупое занятие и налил себе немого виски. Доза подействовала отрезвляюще – он смог подняться, но Воропаева уже села:
- Малиновский, да что с тобой? Неужели меня узнать невозможно?
Роман в ответ только мекнул что-то нечленораздельное и опять налил.
- Рома, может, притормозишь? Такими темпами мне тебя завтра лечить придется!
А Малиновский закивал обрадованно – что ж, он совсем был не против! Абсолютно – ну, вот, ни капельки не против! И дело вовсе не в том, что прежняя Кира как-то смущала его эстетические чувства, просто – прежняя Кира, известная и предсказуемая, была, как ни крути, женщиной Жданова. Ну и что, что они расстались? Все равно это – табу.
А девушка, сидящая напротив, это, хоть и Кира, но, одновременно, совсем и не Кира! У этой незнакомки прошлое даже если и есть, то оно скрыто за вуалями и покрыто мраком тайных завес, пробираться за которые можно долго и со вкусом – если, конечно, захочется.
Ему – захотелось.
Ему очень захотелось завоевать сердце этой девушки, по какому-то стечению обстоятельств тоже зовущуюся Кирой.
Кира засмеялась:
- Ишь, какой! Нет, ты лучше аккуратней с выпивкой, я сомневаюсь, что мне захочется тебя лечить, уж извини!
И на это Рома тоже был согласен, тем более, что, кажется, обрел дар речи:
- Кирюш… до этого момента я был уверен, что больше никто и ничто не сможет меня больше удивить… Тебе – удалось…
- А что, тебя и Пушкарева не удивила? – Кира чуть поморщилась, произнеся фамилию соперницы, а Рома поморщился, испугавшись, что начнется обычная песня и исчезнет только что явившееся очарование.
- Это – другое дело… Ты же понимаешь… Катя раньше была… э-э-э-э… искусственно ухудшена… что ли… Но, Кир… Можно тебя попросить об одолжении?
- Попробуй…
- Давай попробуем не вспоминать их сегодня, а? Хотя бы на один вечер?
- Хорошо!
Слишком легко произнесла она эти слова. В чем дело? Нет, конечно, ей совсем не все равно, что Жданов, возможно в этот самый момент, прости руки Пушкаревой у ее родителей… Совсем не все равно… Но сейчас это событие как-то отошло на второй план, а на первом… да-да, на первом – охотничий азарт: получится или не получится?
Подбежал официант, Рома сделал заказ. От ужина Кира отказалась, остановившись на сухом вине и фруктах, мотивировав тем, что еще не вполне отошла от вчерашнего возлияния. На самом же деле – она просто не хотела вводить его в напрасное разорение: ресторан не из дешевых, а она все равно скоро уйдет.
Будто продираясь через лесные дебри, едва теплился разговор – прерываясь в мучительные паузы; был и танец – Рома вел ее напряженно, словно это был первый танец в его жизни.
Ну а потом – телефон.
Кира, извинившись, отошла:
- Юль, он, по-моему, совершенно невменяем!
- Напился?
- Нет, от удивления.
- Отлично! Ну, а теперь – извинись и уходи.
- Может, еще немножко посидеть?
- Не стоит. И не спорь!
- Ладно… - Кире не хотелось уходить… Ей было интересно, ей нравилось нравиться, и его неожиданное смущение тоже нравилось… - А может, сказать, что меня кто-то ждет так… туманно?
- Не надо тумана, подруга, ревность вызывать еще рано.

Кира вернулась к столику, с сожалением посмотрела на своего кавалера.
- Рома… Прости, мне придется уйти…
- Что-то случилось?
- Не думаю… Это Сашка – он зачем-то хочет видеть меня прямо сейчас…
- Сашка? Но… тогда можно отложить… если не срочно…
- Ро-о-ом… У Сашки все срочно, если он так говорит… Он был очень расстроен последним голосованием… Боюсь – как бы опять очередная бредовая идея ему в голову не пришла…
- Ну, если так… Я тебя провожу?..
- Не нужно… Я и так вечер тебе испортила, ты хоть поужинай…

И ушла.
Малиновский без аппетита скидал в желудок содержимое тарелок и, не желая никакого общества, поехал домой.
От бабОчек – тошнило.

Юлиана, не давая никому опомниться, вопросила:
- А теперь хочу спросить у родителей невесты: согласны ли они дать свое родительское благословение дочери?
Елена Александровна кивнула головой, а Валерий Сергеевич, наконец-то получивший возможность говорить, запротестовал:
- Нет уж, сваха дорогая, нашу дочу проверяли, я тоже жениху проверку хочу устроить! Не стану за первого встречного поперечного Катюху выдавать, пусть он хоть сам президент Путин будет!
- Конечно, Валерий Сергеевич, как скажете! Ваше родительское право добра молодца нашего проверить, - не растерялась Виноградова.
Пушкарев не мог сходу сообразить: чего бы потребовать от свалившегося на голову зятька, но верный Зорькин пришел на помощь – пулей он сгонял внутрь квартиры и нарисовался с молотком в руках
Юлиана всхлипнула от подавленного смешка и радостно продолжила:
- В народе часто говорят, вот, дескать, женился, а сам и гвоздя забить не может. Чтобы у вас по этому поводу не было никаких сомнений, давайте сейчас попросим жениха забить в ваш порог гвоздь, чтобы считаться у будущей тещи желанным гостем!
Жданов, дурак дураком, принял от Зорькина инструмент, наградив зверским взглядом и присел у порога на корточки. Хорошо еще, что гвоздь Николай выбрал не самый зверский – иначе будущий тесть за народную примету выгнал бы в шею незваных гостей. А еще Андрей подумал, что Юлиана с Зорькиным не иначе как сговорилась – больно ладно они подпевают друг другу: как по сценарию.
- Ну что, тестюшка будущий, доволен ли королевичем нашим?
Пушкарев фыркнул, да только на ум ему больше ничего не пришло, точнее – прийти не успело; воспользовавшись паузой, бойкая сваха продолжила свое дело:
- После того, как родители невесты дали согласие благословить свою дочь на брак с нашим королевичем, я думаю, уместно будет сейчас наметить нашу девицу - жар-птицу. Так как скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается – а до свадьбы еще есть время, и пусть до самой свадьбы наша жар-птица, красная девица ходит с меткой жениха, чтобы залетные петухи глаза не пялили и душу не смущали девице. А метим колечком золотым с глазочком аметистовым. Пусть носит на зависть подружкам и себе на радость.
И вот тут Жданов достал из кармана заветную коробочку и надел Катерине на пальчик колечко – как и было сказано Юлианой: золотое с аметистом.
Робко улыбаясь, Катя приподнялась на цыпочки и коснулась губами щеки Андрея, а тот едва удержался, чтоб не обнять ее крепко-крепко…
Виноградова же и вправду договорилась с Колькой заранее – и пока всё внимание было обращено на жениха с невестой, они выволокли откуда-то маленький саженец с аккуратно упакованной в целлофан корневой системой.
- А вы, молодые, примите первый подарок. Это дерево, - начала Юлиана, и все повернулись к ней, - Дерево не простое, а плодовое. И вручается оно той паре, которая решила создать семью и идти дальше по жизни одной дорогой. Создали семью - посадите дерево. Появится у вас первенец - посадите дерево. Построите дом - посадите дерево. И, в конце концов, у вас будет прекрасный сад!
- Пройдет время, и на этом дереве появятся плоды, - подхватил Колька, - А чтобы они появились, нужно дерево поливать, ухаживать, беречь. Так и семью свою вы должны защищать от всех невзгод, беречь как самое святое.
- Мы все желаем вам, - продолжила Виноградова, - чтобы ваши дети появились на свет от вашей любви и были желанными. Пусть они будут, как и плоды на этом дереве, здоровыми, крепкими и послушными, и чтобы они никогда не огорчали вас!

К концу тирады Елена Александровна уже утирала уголком фартука слезу, Катя, уткнувшись Андрею в грудь, всхлипывала от избытка чувств, а сам Андрей, ничего больше не стесняясь, обнимал невесту, целуя ее макушку.
Да и Валерий Сергеевич как-то приуспокоился; уже на рвался в бой, а на жениха поглядывал едва ли не благосклонно.
- Ну что ж… - произнесла Елена Александровна, - спасибо вам, гости дорогие, уважили, потешили… А теперь – прошу к столу…
- Нет! – возразил Зорькин, - пусть дерево посадят! Во дворе!
- Сейчас что ли? – воспротивился Жданов, - Темно же!
- Завтра! – хлопнул его по спине Пушкарев, - завтра посадишь! А сейчас пойдем поговорим, познакомимся…

_________________
Все будет. Но не сразу...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 02-05, 12:30 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 11-12, 17:13
Сообщения: 33
:cry: :cry: :cry: ...Недусь, кажется ты умеешь читать мысли...
Только вчера с мужем вспоминали, как он просил моей руки....а тут такое!!!!!!! :cry: :cry: :cry: (что-то я в последнее время слишком чувствительной стала...)
Спасибо за то, что пишешь от души!!!!! :Rose: :good:


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 03-05, 23:45 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 16-09, 16:50
Сообщения: 26
Недулечка, так красиво пишешь!!! Супер! Спасибо, золотко за новые придумочки!
:kiss: :kiss: :kiss:
Жаль, не могу часто писть, но читаю почти регулярно...
Еще раз спасибки :D :kiss:

_________________
НИКОГДА НЕ ГОВОРИ "НИКОГДА"!!!
I'M BACK!


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 05-05, 23:04 
Не в сети

Зарегистрирован: 17-09, 10:06
Сообщения: 268
Откуда: Север
Зара
Arizona
Девочки, спасибо большое!!!

Глава 11

Кира, придя домой, едва не расплакалась – так обидно было возвращаться не солоно хлебавши; особенно, в этот день, когда она так необычно выглядит… Да, стилист Виноградовой – просто чудо какое-то: Кира и сама себя не узнала, поглядев в зеркало, а уж Малиновский!
Вспомнив его очумевшую физиономию, девушка не могла удержаться от смеха. Бес-по-доб-но! Бесподобно и весело!
Вот только остаток вечера сидеть дома?
Кира быстро набрала номер:
- Юль, я дома.
- Молодец! Как наш подшефный?
- Подшефный остался недоволен, я надеюсь… Он очень не хотел меня отпускать!
- Кирюш, ты не расслабляйся! Ты ж понимаешь, что никакой гарантии в том, что пациент готов хотя бы наполовину – нет. Мы же не знаем – что он сейчас делать будет!
- Честно говоря, меня совсем не интересует – что будет делать Малиновский, меня больше интересует – что буду делать я! Что же мне теперь – смыть макияж и все?
Юлиана задумалась:
- Кирюша… я бы с удовольствием пошла куда-нибудь с тобой… но… я сейчас в гостях… здесь очень узкий круг… Это просто семья моих друзей… Я… не могу тебя пригласить сюда. И уйти сейчас не могу, здесь небольшое семейное торжество… может быть, через час? Не уверена, но попробую, а?
Кира расстроилась, но не подала виду: не могла же она требовать от подруги… невозможного… только Клочкову не стыдно было срывать с места, потому что Клочкова сама рада всегда была развеяться. Позвонить ей?
Кира, прикрыв глаза, представила вечер в обществе Виктории и, вздохнув, отказалась от этой идеи – меньше всего на свете ей хотелось сейчас видеть Вику.
Кира прилегла, улыбаясь, и вспоминая вечер…

Юлиана, чувствуя ответственность за подругу, попыталась тихо улизнуть, но не тут то было – Жданов вцепился ей в локоть и мстительно прошептал:
- Ты куда, Юлечка? Нет уж, за такую подставу…
- Андрюш, потом, все потом… у меня дело важное!
- Какое еще дело – десятый час!
- Пойдем, выйдем.
Извинившись, Андрей и Юлиана вышли:
- Андрюша, тебе сейчас хорошо?
- Распрекрасно! Боюсь только, что тесть меня споит своей настойкой, а про Забайкальский военный округ я скоро сам начну рассказывать!
- Слушай, но претензии же не ко мне!
- Юль, я понимаю, но ты так хорошо отвлекаешь его внимание… а?
- Андрей… Мне только что звонила Кира…
- Кира? – удивился Жданов, - что-то случилось?
- Ничего не случилось – просто ей одиноко… Ты не забыл, что мы с ней подруги? Я бы поехала сейчас к ней…
- Да… конечно… - Андрею стало неловко.
Попрощавшись, Юлиана извинилась и уехала.
Вот теперь Валерий Сергеевич мог плотно взяться за будущего зятя – до сих пор ему это не удавалось: сваха оказалась шустрой, переключала на себя все разговоры и не давала толчком порасспросить «королевича» о делах насущных.
- Ну, что, Андрей Палыч… - вкрадчиво произнес Пушкарев, - а теперь расскажите: что за срочность в вашей свадьбе?
- Мы с Катей любим друг друга, - не чувствуя подвоха, ответил Жданов, - что странного в том, что мы хотим быть вместе?
- Любите? А как это так получилось, что я ничего не знаю? Почему вы, как порядочный человек, не пришли к нам в дом, не признались в своих чувствах?
- Ну… вы знаете… мы много работали…
- Ах, это теперь называется работой? А скажите-ка, Андрей Палыч, а не позволяли ли вы себе чего лишнего в отношении Катерины?
Катя, покраснев, опустила глаза – чего не могла не заметить Елена Александровна; сам же Пушкарев слишком внимательно сверлил глазами Жданова, чтобы обращать внимание на дочь. Жданов же ощущал себя пациентом психиатрической клиники: он, конечно, ожидал нетрадиционных вопросов, но чтоб так? Таким тоном? В таких выражениях?
- Валерий Сергеевич… Я люблю Катю… Да, я был не прав, что не пришел к вам раньше… Я, конечно же, пришел бы… но Катя…
Катя, встрепенувшись, пришла на помощь:
- Папа, это я виновата, я была против!
- Почему? – нахмурился Пушкарев.
- Потому что я хотела удостовериться в своих чувствах!
- Значит, вы тайно встречались! – грозно воскликнул Валерий.
- Папа! – одернула его Катя, - а что бы ты сказал, если бы я привела в дом молодого человека, сказала бы, что встречаюсь с ним, а потом бы поняла, что мы с ним – разные люди?
- Еще не хватало, чтоб моя дочь встречалась со всеми подряд!
- Ах, только с будущим мужем? – хлопнув глазками, невинно спросила Катя.
- Да!
- А у него на лбу написано, что это – он?
Пушкарев не нашелся: что ответить. С досады он махнул рюмку, закусил, а потом снова пристал к Андрею:
- А мне кажется, у вас была невеста?! Да, нет?
- Д-д-да… - промямлил Жданов, - но… мы расстались…
- Официально?
- Вот именно что официально!
- Интересно как получается… У вас невеста… вы собираетесь пожениться… а потом вдруг расстаетесь и начинаете ухлестывать за другой… а где гарантия, что не найдется третья?
Жданов уже просто дрожал от этого допроса. Он тоже, не выдерживая напряжения, махнул рюмку, но не закусывал, а лишь зажмурил на миг глаза.
- Я… я никогда не любил Киру. Этот брак был династическим…
- Что? – удивленно поднял брови Пушкарев.
- Наши родители… они с детства нас, что называется, поженили… Сколько себя помню, мама всегда твердила, что, когда я вырасту, я должен жениться на Кирочке… Чтоб компания не ушла в чужие руки… Я не относился к этому серьезно… Но, когда мы выросли, давление усилилось… Я так и не встретил женщину своей мечты… У Киры тоже не было никого… И… раз уж так… возраст все-таки уже… Было решено, что мы женимся… А потом… потом появилась Катюша, - голос Андрея потеплел, он нашел руку Кати и сжал ее, - и я понял, что брак без любви – это самая ужасная ошибка, которую только может совершить человек… И мы с Кирой расстались.
Катя восхищенно смотрела на жениха: как ловко он развернул ситуацию, сделав ее понятной и не щекотливой для отца. Пушкареву, судя по всему, объяснение показалось вполне логичным.
- Ладно, - сказал он, - давай выпьем!

Юлиана позвонила сразу из машины:
- Я освободилась. Куда-нибудь хочешь пойти?
- Юль! – из голоса Киры сразу исчезло уныние, - да, давай.
- Куда?
- Все равно!

В клубе Кира купалась в заинтересованных мужских взглядах, ощущая при этом полное блаженство и не понимая: как она могла раньше лишать себя такого удовольствия! Вечно хмурая, унылая, с телефоном в руке, радарами вместо глаз и жучками вместо ушей.
Бр-р-р! Кошмар!
- Юлечка, привет! – донесся до Киры знакомый голос, она посмотрела на подошедшего мужчину и признала в нем давнего знакомца.
- Привет! – отозвалась Юлиана, восторженно кося глазом на Киру, призывая ту немного поинтриговать. Кира улыбнулась.
- Ты не познакомишь меня со своей спутницей? – спросил специалист по развитию крупных торговых центров, а просторечии – девелопер, Никита Минаев.
- Отчего же! Моя подруга…
- Никита, - представился мужчина.
- Очень приятно, - ответила Кира.
Никита, услышав голос, принялся внимательно и не очень вежливо всматриваться в ее лицо, а потом с изумлением произнес:
- Кира?
Подружки расхохотались.
Будучи не в силах отвести взгляда от Воропаевой, Никита попросился составить девушкам компанию, на что те, конечно же, согласились.
Остаток вечера Минаев, как мог, развлекал их: шутил, рассказывал истории, танцевал…
Но нет… это – не Андрей, - с сожалением думала Кира, - и уж тем более – не Малиновский, с которым не бывает скучно.
Вроде, всем хорош Никита Минаев – симпатичен, обеспечен, весел… Вот только чуть-чуть не хватает ему для того, чтоб стать интересным, малости какой-то, мужского шарма, толики обаяния…
- Кир, по-моему, ты ему очень нравишься… - задумчиво сказала Юлиана, когда Никита отошел.
- Ну-у-у…
- Да нет, Кир… ты просто подумай… Развлечение с Малиновским – это только развлечение… А вдруг у вас что-то склеится с Никитой?

- Кира… Можно я тебя провожу?
- Хм… теоретически, конечно, можно… эскортом за машиной, - улыбнулась Кира.
- Да, - согласился Никита, - глуповато… Тогда… можно я тебе позвоню?
Что ж, позвонить – это без проблем!

Валерий Сергеевич, в принципе, уже успокоился. Ну, не мог он ничего с собой поделать – нравился ему Жданов, доволен он был выбором дочери, да и сваха - чего уж тут! – ему пришлась по душе. Но сурово сведенные брови не помешают.
Пока.
Чтоб не думали…
- А где же вы жить будете? - взволновалась Елена Александровна.
- Как это – где? – тут же ответил на этот вопрос Пушкарев, - у нас, конечно! Комната у Катюшки отдельная, пожалуйста!
- Да нет, что вы, - возразил Андрей, - спасибо, конечно, но у меня есть квартира…
- Как это? – растерялся Валерий, - что? Вот так? Катюха? Ты вот так уедешь от нас?
- Ну, что вы! – поспешил успокоить Жданов, - я совсем рядом живу, всего каких-нибудь двадцать минут на машине! Мы будем приезжать…
- И звонить! – добавила Катя.
- Нет, ну, как это? – продолжал расстраиваться отец, - как это?
- Дядь Валера! – встрял до того почти молчавший Зорькин, - так я ж останусь! Я вас не брошу!
- Ты то уж не бросишь! – по-доброму проворчал Валерий Сергеич, - Куда ж от тебя, проглота, деться?! Вот ты то уж точно, когда женишься – к нам переедешь! Вместе с женой!
Он засмеялся, а следом – все остальные; этим смехом и было снято последнее напряжение.

Расходились поздно, Пушкарев все предлагал еще посидеть – выпить настоечки, но сам уже слишком устал от посиделок и его неумолимо тянуло в сон.
- Ты, Андрюха, завтра приезжай - договорим! И дерево же еще посадить надо!
- А давайте посадим дерево у нас на даче, - предложил Жданов.
- Так когда ж туда выберетесь то? Оно ж живое! – беспокойно ответила Елена Александровна.
- Можно, наверное, прикопать? – предложила Катя.
- Нет! Давай, Кать, это посадим у твоего дома. А все остальные – на даче! Согласна?
- Какие это – остальные? – подозрительно поинтересовалась Катерина, но Жданов уже отвлекся и теперь бурно прощался с тестем
Катерина хотела, было, проводить жениха до машины, но Пушкарев воспротивился, заявив, что Андрея вполне проводит Колька – все равно им по дороге. В смысле – до двора по дороге.
Печально заглянув в глаза любимой, Андрей был вынужден довольствоваться мимолетным поцелуем в щечку, да еще под бдительным взором тестя.

Колька, выйдя на крыльцо, посмотрел на счастливого, но не удовлетворенного жениха и пообещал со всей серьезностью, на которую только был способен:
- Если обидишь Катьку – убью. Так и знай!

В эту ночь дурно спалось, как минимум, четверым жителям столичного города. Сначала они все долго ворочались, вспоминая события прошедших дней, а потом забылись, и снились им сны… кому – странные, кому – нелепые, а кому и вещие…
А, может, все вместе… всем вместе…

Сон первый
Свадьба была пышной, даже чересчур… Кони, кареты, высокие прически, кринолины… огромная зеленая лужайка с фонтанами, какой-то дворец с позолоченной крышей… Гости веселились, рекой лилось шампанское, вот только молодым на этой свадьбе было неуютно – будто бы они попали сюда случайно, не здесь их место…
Невеста порывалась содрать с себя фату – ей мешал шлейф; жених то и дело расстегивал фрак, заталкивая руки в карманы, чем вызывал шиканье чопорной свидетельницы – а, может, не свидетельницы? А просто гостье… или даже – чьей-то маме, потому что возраст ее определить было невозможно из-за густой вуали.
Невдалеке лаяли собаки – очень громко, слишком громко – они иногда заглушали музыку, но их лая никто, кроме молодых не замечал…
- Пойдем отсюда… - наконец, решилась произнести невеста, взяв жениха за руку.
- Да, конечно, - ответил он радостно, - как же я сам-то не догадался, это же не наша свадьба!
В следующее мгновение исчезла лужайка, гости, дворец…
Они остались одни – все в тех же нарядах, но будто висели внутри звездного купола.
- Так лучше? – спросил он.
- Да… по крайней мере, мы одни…
Звезды завертелись, закружились, купол оказался куполом зонтика и на нем, как на зонтике Оле-Лукойе, уже вертелись другие картинки – моря, зеленые пальмы, желтый песок, маленькие, будто кукольные, домики… Изображение увеличивалось, занимая собой уже все неба и в нем, как в странном, слегка искривленном зеркале, отражалась снова лужайка, свадьба, дворец, жених с невестой…
- Странно, - сказала невеста, - посмотри, мы здесь, и, одновременно, там…
- Так это же не наша свадьба, - ответил жених, - мы с тобой вообще…


Сон второй
Солнце яркое, слепящее и заводное; звонкие солнечные зайчики бегают по стенам маленькой комнатки, бегают, бегают, все быстрее и быстрее – уже голова кружится, а они все бегают, не желая останавливаться… Наползла туча и враз потемнело – только потемнело как ночью, тьмой безоглядной покрывая старенькие обои на стенах…
Лишь одно яркое пятно осталось на потолке, который почему-то вознесся выше обычного, и продолжает подниматься; но последнее солнечное пятно, хоть и удаляется, но меньше не становится, а светится все ярче и ярче…
Достать бы его…
Только это уже не «зайчик», это уже само солнце каким-то чудом оказавшееся в квартире… Стоп! А это уже не квартира, это лес… Деревья высокие – сосны? Кипарисы? Пальмы? Понять невозможно – рядом только стволы, а кроны где-то далеко-далеко… там, у самого солнца.
Жаркого, слепящего, звонкого…


Сон третий
Ветер задувал нещадно – казалось, башня Делового центра гнется и качается под этим ветром почище, чем какое-нибудь нелепое деревце на краю утеса; окна вспучивались при порывах, надуваясь пузырями жевательной резинки, грозящими лопнуть…
В ЗимаЛетто никого не было, ветер гонял по коридору бумажный мусор; запустение пахло затхлостью и гнилью, створки лифтов разошлись от буйно наросшей подушки плесени, а внутрь заглядывать почему-то было страшно… Угнетало что-то – будто бы там был труп… И руки в крови…
Но страшен был не труп, а запустение… И запах этот гнилой…
Гнилой, а не трупный…
Может, кровь не от убийства, а от раны?
Своей раны?
Шаги - гулким эхом в тишине… Ветер свистит…
Странно, окна, вроде бы, закрыты… откуда ветер?
Или стекла все-таки полопались? Ветер вдруг полоснул по ногам – резко, как бритвой, до боли.
Быстрым шагом – в президентский офис;
Окна там вспучивались и опадали, как жабры у рыбы, вытащенной на сушу.
Под ногами что-то хрустнуло.
Очки.
Круглые очки прежней Кати Пушкаревой…
Окна напузырились и, охнув, разлетелись мелкими брызгами…
Ветер…
Сбил с ног…
Но дышать сразу стало легче…


Сон четвертый
Ночь. Какая-то бешеная гонка…
Автомобиль мчится на предельной скорости – не то погоня, не то ралли… Свернуть невозможно – дорога все время ныряет в тоннели.
Внутри стойкое ощущение, что гонка скоро закончится, что еще чуть-чуть и…
Машина встала как вкопанная, лбом едва удалось избежать удара о стекло…
Но гонка проиграна, это точно известно, что все проиграно.
Остается только бросить машину и попытаться выбраться из тоннеля наружу…
Опять дорога – снова долгая, теперь уже пешком…
Долго, больно, душно…
Кажется, там, вдали, что-то блеснуло?
Свет в конце тоннеля?
Если попробовать побыстрее?
Как ветер рвет легкие, как больно ногам – уже босым… А все кажется, что с места и трогаешься…
Еще попытка, еще, еще… уже кажется, что конца этим попыткам не будет, хочется сесть на землю и прекратить все…
День, ночь, день, ночь… неделя? Две? Месяц?
Сколько?
Так и сидеть, зарастая пылью?
А если еще раз.
Рывок!
Ох, как больно!
Солнце!
Свобода…

_________________
Все будет. Но не сразу...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 09-05, 21:26 
Не в сети

Зарегистрирован: 17-09, 10:06
Сообщения: 268
Откуда: Север
Глава 12

Какой сон! Как жаль, что только сон!
Руки его, их не спутать с другими – сильные и горячие; ее тело как намагниченное тянется за ними, обещающими и защиту, и наслаждение…
Голос его… чудовищная смесь страсти и нежности… ему невозможно противиться, он завораживает и гипнотизирует… «Ка-а-а-ать… Ка-атенька…»… Как устоять, если даже во сне мысли полны им, если он не отпускает ни на минуту, чародей сказочный…
- Ка-а-а-ать… Ка-а-атенька…
Бархат и жаркий озноб… Ноги сгибаются сами собой, тело стонет под тяжестью его ладони и наливается желанием, спешащим влиться в каждую клеточку…
А-а-ах, какой сон!
- Ка-а-а-ать… Ка-атенька…
Но почему, почему он и во сне так же недоступен, как в жизни, почему его нельзя увидеть? Только страстный шепот обдает кипятком висок, а рука его уже нашла центр вселенной этого сна, и тело выгнулось в предвкушении наслаждения.
- Ка-а-ать…
Как-кой сон! Разве бывают такие сны?
- А-ах… - тихо стонет она, сжимая зубы, мечтая о поцелуе: господи! Да Бог с ним, с поцелуем, лишь бы сон не кончался, так ведь и с ума сойти недолго.
- Ка-а-ать…
- А-а-ах… Ан-дрюша… лю..бимый… а-ах!
Где ты, любимый, приди же в реальности, разбуди, сделай ЭТО со мной, сил терпеть нет больше, я без тебя уже не могу.
- Не могу… н-н-не… хо-чу… без тебя… Ан-дрюша…
- Ка-а-атенька…
И взрыв! Сознание померкло, ухнув в наслаждение…
…сладко потянувшись, открыла глаза…
- Андрей? – даже привстала от удивления, - ты?
И зарделась в смущении – ох, а это же сделал! Его бесстыжая рука так и продолжает блуждать меж ее разведенных ног, а на губах – улыбка шкодливого кота.
- Ка-а-ать… Ты была такая восхитительная… м-м-м-м…
- Андрей! Ты откуда здесь?
Он даже и не подумал отвечать, сосредоточившись на следующей порции обласкивания.
Катя сжала ноги, а он только засмеялся – тем самым она сама крепко прижала его ладонь к пушистому холмику, ну а уж пальцы его достаточно проворны, чтобы забраться внутрь.
- Ты сумасшедший! Сейчас папа зайдет!
- Папа не зайдет, он еще спит…
- Тогда мама!
- Мама тем более не зайдет, у тебя гениальная мама, ты знаешь об этом?
- Как ты сюда попал?
- Так она же меня и впустила!
- Ты в своем уме?
- Ка-а-ать, ты лучше помолчи и поцелуй меня! – он нагнулся, коснувшись губами ее губ, и целое мгновение ждал, когда она соизволит поцеловать!
Оторвался сам, шепнул:
- Ты та-а-аа-к приятно во сне разговаривала… м-м-м-м…
- Что я сказала? – испугалась Катя.
- Не-а! И вообще, я пущен, чтоб разбудить тебя, вставай!
- Куда вставать? Зачем? Сколько времени?
- Времени – восемь примерно…
- Так рано? Куда, зачем?
- Родителям я сказал, что у нас в десять встреча, а потом мы проедемся по магазинам – надо же мне костюм купить, а тебе – посмотреть платье; если не найдем готовое, нужно будет шить… Но мы сначала ко мне поедем… я соскучился – сил нет…
- Андрюш, ты сумасшедший? И мама поверила в этот бред?
- Какой бред? – он надулся, - мы и вправду потом поедем по магазинам… И встреча у тебя сегодня тоже назначена!
- Какая встреча? – встрепенулась Катя.
- Как – какая? – Андрей взял ее руку и приложил к своему паху, давая почувствовать серьезность своих намерений, - вот с этим господином, чувствуешь, с каким нетерпением он тебя ждет?
- Ты псих!
- Еще какой! И если ты немедленно не встанешь с постели, то мне придется перенести вашу встречу на более ранее время, то есть, непосредственно, прямо вот сейчас…
- Ты псих! – снова шепнула Катя, но как-то поверилось, что Андрей не шутит, поэтому она быстро вскочила, перед этим потребовав, чтоб он отвернулся и закрыл глаза.
- Ты с ума сошла? – разочарованно протянул Жданов, - мне что, и посмотреть на жену нельзя?
- На невесту! – уточнила Катя, - это во-первых, а, во-вторых, тебе еще маме на глаза показываться, а у тебя вид неприличный! Так что, открой окно, высунься туда и охладись, пока я одеваюсь.
- Эх, Катя, Катя! – разочарованно протянул Андрей, но пожелание счел разумным и поднял к окну.
Через полчаса она уже сидели в машине, а через час Жданов нетерпеливо открывал дверь своей квартиры.

Рома, проснувшись, не мог понять – отчего это его приподняло в такую рань? Потом дошло – конечно, он же лег вчера во время, достойное воспитанников детского сада! Ну, уснул, конечно, позже… сны дурацкие… Что там было, во сне? Нет, не вспомнить, осталось только ощущение ветра – свежего и сильного…
Полем, полем, полем
Свежий ветер пролетел…
В поле свежий ветер –
Я давно его хотел…
- намурлыкал Роман себе под нос и нахмурился - хотел, ой, хоте-е-ел!
Не ветер, конечно, а – уму непостижимо! – Киру Воропаеву! Еще месяц назад сказал бы кто такое – и Рома смеялся бы до упаду: при всем своем относительно хорошем к ней отношении, никаких интимных желаний она в нем никогда не вызывала. И не потому, что была ждановской невестой, а просто – в качестве женщины он ее и не рассматривал; да и – не слишком то она в его вкусе.
Впрочем, о своем вкусе рассуждать не приходилось: главное - чтоб дама вызывала какие-то желания… Но вот Кира… Нет, не было ничего…
А вчера так прихватило ночью, что, закрыв глаза, представлял, как он ее… держа за талию… пользует прямо у нее в кабинете, а Кира, опершись на стол, постанывает и просит: «Еще! Сильнее!». Он, конечно, рад стараться и вламывается все глубже…
Так, Малиновский, прекрати эти воображаемые игры, достойные прыщавого подростка, брысь под душ, потом - кофе, а потом можно и порассуждать за жизнь.
Сказано – сделано без долгих раскачиваний.
А вот потом, с кружечкой собственноручно приготовленного кофе, с сигареткой, пуская в потолок дым, можно… порассуждать…
- Итак, Ромио, друг мой сердеШный-разлюбезный, что мы имеем? А имеем мы то, что очень хотим трахнуть одну дамочку, на которую раньше и внимания не обращали… В минусе у нас то, что дамочка – бывшая невеста Жданова, в плюсе – то, что она бывшая… Еще в плюсе то, что она, должно быть, на стенку уже лезет от недо..а… поскольку, если Жданов не врал – а зачем ему врать? То гормонами ее никто не снабжал уже о-о-о-оччень приличное время. Так что все шансы поиметь девушку у нас с тобой, друг любезный, есть. В минусе – то, что не все так просто; если ты к ней заявишься, она вряд ли радостно тебя в койку потащит; есть подозрение, что ты для нее – тоже не мужчина, а всего лишь друг жениха. И это со счетов сбрасывать не нужно… Это надо в уме иметь…
- Нет, иметь в уме ты ее, Ромио, конечно, можешь, но предпочтительнее – не в уме, а в самой что ни на есть реальности – тепленькую, мокренькую, пищащую от восторга… М-м-м-м… черт, хочется ведь… Как бы я её… р-р-р-раз…
- Влетаю в квартиру, она такая растерянная, только из душа, халат на влажное голое тело… а поясок разошелся… и я так наступаю… а она – пятится… и на кровать свалилась, тут халат совсем раскроется… и я – во всей красе… и ка-а-ак припечатаю к кровати, чтоб только охнула… и - вперед, с песней… туда-сюда-обратно, тебе и мне приятно…
- Малиновский, да что с тобой сегодня? Это не у нее, это у тебя недо..б, ну-ка, думай, кого прямо сейчас можно вызвонить? Надо о Кире Юрьевне на трезвую голову рассуждать, а не когда она с расставленными ногами мерещится…

- Алло? Любочка?.. Здравствуй, солнышко мое, как ты?… Я рад, рад за тебя искренне, даже не представляешь – как!.. Я? А я, радость моя – хуже некуда, всю ночь тебя вспоминал, представляешь?… Какие шуточки, сладкая моя! Серьезен, как только может быть серьезен Роман Малиновский, потерявший голову!… Ну, кисонька, ты же умница, ты же с полуслова все понимаешь, едь ко мне, золотенькая, возьми такси, да пусть гонит быстрее… Дверь открыта будет – у меня сюрпризик есть… милая неожиданность… Жду, радость моя, Любочка…

Любочка хороша была тем, что безотказна и жила недалеко.
Через полчаса девушка уже входила в квартиру:
- Ро-о-ом! Ромочка, ты где?
А Ромочка в состоянии полной боевой готовности спрятался за углом, и когда Любочка поравнялась с ним, обнял ее сзади за бедра, прижавшись восставшей плотью к упругой попке и нежно прорычал на ушко:
- Я едва с ума не сошел, пока ждал!
Страстный натиск был воспринят девушкой благосклонно, и когда Роман в третий раз приступил к сладчайшей работе, Любочка, крепко обняв его за плечи, похвалила:
- Рома, ты – зверь!

Сон уходил, но на границе яви она еще цеплялась за него – некую недоговоренность искала, ответ на вопрос. Во сне жених порывисто схватил ее, собираясь поцеловать, но тут и начал растворяться, вливаясь в мельтешение зонта Юлианы.
Кира проснулась окончательно, сон не забылся… Жених, чужая свадьба… Ну да, Жданов… он теперь женится на Пушкаревой… Злость привычно начала заполнять душу, но странная злость – выхолощенная, без ненависти, вот уж точно – по привычке. Привычка возвращать Жданова из чужих постелей въелась в сознание и теперь требует действий… Говорят, кто курить бросит, долго потом не может отвыкнуть не столько от табачного дыма, сколько от сигареты в руке…
К черту Жданова!
К черту то, к черту, а как объяснишь это телу, временами жадно требующему привычной процедуры – ставшей привычной за четыре года встреч с Андреем… Может, отсутствие секса как раз и угнетало больше всего? Может, надо было плюнуть на все и позволить Никите проводить?
Нет… только не Никита… почему-то казалось, что у него руки потные – хотя, знала же наверняка, что это не так… а вот – поди ж ты! О Малиновском в роли любовника думать не хотелось, однако же – думалось. А других кандидатур, Кира Юрьевна, у вас на горизонте и нету.
Но смертельно боялась снова привязаться… Впрочем, и с этой стороны Малиновский был хорош: ведь только в страшном сне можно было представить себе влюбленность в этого типа, а вот се-е-екс… И перед Юлианой за слабость стыдно не будет – как ни крути, а дело ими задуманное без секса не обойдется, это пока они стыдливо о нем умалчивают, однако же настанет час икс, когда либо в постель лечь придется, либо забить на план.
На план забить?
Ох, нет!
Если бы не постоянные размышления: как, что, почему, она не смогла бы жить в последние дни; только благодаря плану Жданов вытеснялся из мыслей – ведь каждую встречу с Малиновским нужно было обдумывать со всех сторон, перебирать варианты – чтобы не застал он врасплох… Если застанет – такое удачное начинание может рухнуть в секунду.
Закрыла глаза, и, перевернувшись на живот, обняла подушку.
Прошептала:
- Не-вы-но-си-мо!
Засмеялась:
- Как в анекдоте - ты что больше любишь: секс или Новый год? Новый год – он чаще…
Почему цеплялась за Жданова, были же и раньше крупные размолвки; нет, сама к нему бежала, прощения просила – хотя все, абсолютно все ссоры были из-за его баб… А он лишь царственно разрешал себя простить…
Господи, какая глупость! Как же она опустилась то так, что мужчина, которого она считала своим, гулял направо-налево даже уже и не прячась особенно… Отнекивался лениво, приходил заполночь пропахший чужими духами, чужих волосин на пиджаке – сколько угодно!
Когда-то, помнится, читала книжку - как уличить мужа в измене… О! Какие там уловки были! А ей и уловки не нужны были: все как на ладони.
Она ему – привычную истерику, он – вздохнув, ее – в постель; отрабатывать, как они с Малиновским это называли (услышала как-то случайно, чуть не разрыдалась под дверями), обязательную программу.
Тупо, технично, по-деловому, без признака горячих эмоций… Стоны и улыбки отрепетированы и возведены в канон раз и навсегда…
Как она могла так жить?
Вспоминала и ужасалась…
Она еще Пушкареву оскорбляла, говоря о собачьей преданности – глупа ли сама была или от злости на себя? Сама по-собачьи, хуже даже, и руки лизала и хвостиком виляла, и прохладное отношение к себе терпела, пустозвонное «я тебя люблю» предпочитала принимать за правду…
Хоть раз он заступался за нее, как заступался за Пушкареву?
Он ведь почти с самого начала горой за помощницу стоял, жить без нее не мог, защищал с горячностью и не терпел никаких наездов в ее адрес…
«Вкусу я его доверяю!»
Додоверялась глупая! Когда преображенную Катерину увидела – дар речи потеряла…
Вкусу…
Да он давно знал – что скрывает помощница под коконом немодных одежд, все оценил, изучил и сграбастал в свое личное пользование; с бешеной ревностью доказывая всем, что только он имеет на свое сокровище все права – от прав шефа до прав любовника и мужа.
Конечно, он на ней женится – ему надо завладеть ею на законных основаниях; вот только при этом он и себя ей вручил вместе со всеми потрохами… А Кире не вручал никогда; убегал только, пугаясь ее навязчивости и преданности, которая вовсе не была ему нужна…
Тяжело это, что и говорить.
Обоим тяжело…
Все правильно…
Правильно, что она смогла отпустить… Нарыв зрел, зрел да и лопнул… Оказалось даже, что не так страшно, как представлялось. Больно – но не смертельно, жить можно.
Плохо – зато легко.
Она просто к этой свободной легкости еще не привыкла, точнее – отвыкла от нее.
Ничего…
Она влюбит в себя Малиновского и вдоволь похохочет над ним – вот тогда демоны ненависти окончательно покинут ее душу, и она сможет принять свободу всем сердцем.
Вот только…
Как же именно сейчас хочется секса – спасу нет…
Опять в душ?

Малиновский только что в пляс не пустился, захлопнув дверь за Любочкой. Вот, извечная мужская проблема – говорить какие-то глупые слова, хотя обе стороны прекрасно знают, что за словами этими нет ровным счетом ничего. Он еще мог понять тех дамочек, которые рассчитывают на что-то, глупо веря в неземную лубофф, но эти… то ли дело с проституткой – оттрахал, заплатил, и укатилась девушка на все четыре стороны, не предъявляя претензий и не щебеча о чувствах… а эти курицы? Они ведь проститутками себя не считают, попробовал бы он Любочке денег всунуть сразу после секса, ха! Вполне можно было бы и по мордасам огрести, хотя, если бы он преподнес ей золотое колье – хапнула бы его, не раздумывая. А в чем, спрашивается, разница? Зачем делать вид и строить из себя целку-недотрогу? Перед ним, который знает ее как облупленную?
Колье он, конечно, преподносить и не собирался, цветы и то не стал бы – еще подумает невесть что, у баб этих мозги поперек устроены: поганый веничек, купленный за полтинник на ближайшем углу едва ли не признанием в любви считают… Дуры!..
Не одеваясь, плюхнулся в кресло, с наслаждением закурил.
Но, все-таки, полчаса идиотских разговоров стоили того, чтобы ощущать сейчас легкость в теле и ясность в мыслях – которые ох, как нужны. Теперь примерно на сутки можно расслабиться, а то и больше – третий то раз он завелся совсем не из-за понтов или неземной страсти, а всего лишь для того, чтоб измотать организм и подольше ничего активно не хотеть…
Итак… Кира… Что мы имеем?
Киру хочется трахнуть. Он просто не имеет права этого не сделать! К сожалению, Кира – это не козочки и бабочки, просто напоить ее шампанским и навешать на уши лапши будет мало… Катерина вон, хоть и была в Жданова по уши влюблена, а как ломалась!
Конечно, Кира – не Катя, моральные принципы строителя коммунизма папа ей внушал всю сознательную и несознательную жизнь, однако…
Надо подумать…
В животе защекотало от предчувствия большой охоты, Рома даже не удержался и потер руки:
Черт, жизнь становится интереснее! Жданов, гад, сменил друга на женщину… что ж, пора и женщине менять приоритеты…
Бодро подскочив, Роман направился в ванную и мурлыкал, подставляя лицо под прохладные струи:
Ах, как хочется жить, просто жить под луною,
Просто видеть и слышать — во сне, наяву,
И дышать, и мечтать, и не верить в иное,
И твердить: "Я живу, я живу, я живу!"


Через час он мчался по городу, улыбаясь заглядывавшему в автомобиль солнцу. На сидении рядом лежал роскошный букет роз, в пакете – джентльменский набор: лучшее шампанское, фрукты, сладости… и кое-что еще… оно пригодится, может, и не сегодня, но пригодится…
Вперёд, Ромио!
Мне по сердцу отвага полета,
Оттого-то беда — не беда,
Оттого-то мне жить так сегодня охота,
Как не будет уже никогда!


Любую женщину можно охмурить.
Любую.
Безусловно, есть нюансы и есть подходы; несомненно, одни ломаются дольше, другие не ломаются совсем; конечно, те, которые ломаются, добыча более желанная…
Нет, бывают, бывают исключения… Например, если претендент вызывает у дамы рвотный рефлекс…
Но тут ведь нужно зрить в корень… Проблема некрасивости перед мужчиной стоит не так остро, как перед женщиной; во-первых, давно известно, что мужчина должен быть чуть симпатичней крокодила, во-вторых, если уж мама с папой и господь Бог тебя обидели, то всегда можно скрыть неудавшееся личико за романтической бородой и строить из себя пиратского босса, грозу морей и океанов – такому даже шрамы и отсутствие глаза (руки, ноги) не помешают.
А главное – что?
Главное – чтобы костюмчик сидел!
Непринужденно, легко и вальяжно!
И это так! Само собой – так!
А еще – чувство юмора, уверенность в том, что ты – неотразим, и понимание, что любую женщину можно охмурить.
Но охотник должен быть терпеливым…

Мягко тормознув у места назначения, Роман не спешил покидать салон – он сладко потянулся, вытянув, насколько это возможно, ноги.
Вариантов может быть несколько… романтичный… дружеский… наивный… наглый… И нюансы всякие… Какой подойдет Кире?
Что забавно… теоретически – любой… Романтику она ждет, на дружбу надеется, наив изумит, а от наглости она растеряется… Что ни делай – все ведет в место назначения… в койку…
Может, сегодня…
Может, позже…

- Малиновский? – Кира удивилась несказанно, а он ей с порога всучил цветы, чмокнув в щечку и спокойно, как к себе домой, прошлепал внутрь квартиры.
Кира даже возмутиться не успела, как он уже хозяйничал на кухне: мыл фрукты, выкладывал их в вазочку, стараясь создать натюрморт; главное, чтобы кисть винограда свисала вниз – тогда удобно отшипывать ягодки и эротично их поедать…
Эротично поедать должен, конечно, не Малиновский, еще чего не хватало!
Рома покосился на Киру, вошедшую следом за ним.
- Хозяюшка, а где у вас тут тара? Такая, знаете, под шампанское?
- Шампанское по утрам пьют аристократы и дегенераты… - чуть мрачнее, чем следовало, ответила Кира.
Малиновский только хмыкнул:
- Ну, во-первых, почему бы не причислить себя к аристократам, в конце-концов, кто знает – с кем там наши бабушки грешили, а, во-вторых, Кирюша, уже давно не утро, а вполне себе такое обеденное время.
- И ты принес обед голодающим Поволжья…
- Не таким уж, конечно, голодающим, и не такого уж Поволжья – тем более, что все это может быть только прелюдией…
- Чем?
- Прелюдией! К обеду, разумеется, а ты о чем подумала?
- О Кащенко…
- О, Каа-а-а-ащенко… Нет, думаю, близкое знакомство вам пока не грозит…
- Нам? – оторопела Кира.
- Ну, Кирюша, ты забыла, наверное, я близко с мужчинами не общаюсь!
Кира, резко развернувшись, ушла в комнату. Роман посмотрел ей вслед, но не стал придумывать причину ее вспышки, это не имеет никакого значения сейчас. Еще не хватало – обращать внимание на дамские капризы; они ж так на шею сядут и ножки свесят.
А Кира в комнате остановилась у порога, прижав руки к щекам – успел ли он заметить, что она покраснела?
Что-то она слишком неадекватно стала воспринимать Малиновского… И невинное замечание, шуточка без задней мысли, не должно было бросать ее в краску…
Но…
Она только утром думала о нем, хотела… возможно, хотела не просто так, а – именно его… И он ведет себя так, как будто знает про нее все…
Мелькнула мысль – а справится ли она с местью? Насколько хорошо знает она Малиновского, чтоб суметь просчитать его дальнейшие ходы и тайные желания.
И сама себе в ответ фыркнула: известно, какие у Ромочки желания…
А Рома, увлекшись сервировкой, напевал себе под нос.
У ней такая маленькая грудь,
И губы, губы алые как маки.
Уходит капитан в далекий путь
И любит девушку из Нагасаки.


Кира вздрогнула.
У нее не осталось сомнений в намерениях Малиновского… И… она не знает – что делать! Надо срочно звонить Юлиане!
Зачем?!
Затем!
Затем, что боится… не устоять…
- Ерунда какая, Кира, тебе же не нравится Малиновский? Совсем не нравится?
- Не нравится! Совсем!
- Ой, Кирю-ю-ю-юша… а кто, покраснев, сбежал?
- Это из-за его дурацкой шуточки!
- Да-а-а-а? А, может, из-за того, что ты разглядывала его… ну, скажем так… брюки? И он поймал твой взгляд?

_________________
Все будет. Но не сразу...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 12-05, 00:14 
Не в сети

Зарегистрирован: 17-09, 10:06
Сообщения: 268
Откуда: Север
Глава 13

- Ой, Андрюша, мы, кажется, уснули… - Катя, хоть и выплыла из лап Морфея, из лап Жданова выползти не торопилась – так хорошо с ним, такое счастье – просто лежать, прижавшись к нему спиной, и чтобы плечо чувствовало дыхание, а тело утопало внутри кольца его рук.
Он еще не успел пошевелиться, а Катя уже поняла, что он, собственно, уже и не спал.
- Может, повторим? – муркнул он, покусывая ей мочку уха.
- Андрюш… Мы же еще хотели…
- Вот-вот! И я говорю, что мы еще хотели! – Андрей, приподнявшись, повернул Катю на спину, а сам навис, чуть прижимая грудью, - мы еще хотели и не раз, правда?
- Андрюш…
Жданову показалось, что на лице ее мимолетно проступила гримаска неудовольствия. «Что это я? - мелькнуло в мыслях, - может, я ее утомил? Ну, на меня нашло… я соскучился… я ждал… мечтал… да и я-то от себя такого не ожидал… и все равно хочется еще, и так боюсь, что она уйдет и снова не вернется… замучаю…»
- Кать… Ты меня прости, я, наверное, тебя замучил… Не могу, вот, поверишь… нет, наверное, лежу с тобой и мечтаю о тебе… я рядом, и все равно тебя мало… Мне теперь за все дни, что мы не рядом были… не знаю даже как… за весь голод не наешься… и на будущее – тоже… я понимаю, но… Кать… вот, стремлюсь к тебе… всей душой… и, прости, телом – тоже… Но, если я тебя утомил, ты не стесняйся – я пойму…
Во время этой сбивчивой речи Катя не открывала глаз – она просто впитывала его голос, запоминала каждой клеточкой тела, пыталась осознать, что вот это счастье – так недавно, всего лишь пару дней, назад - невозможное… вот оно… тут, рядом… родное, близкое, ближе просто некуда… И она может коснуться его плеч, провести рукой по спине – и тогда он, зажмурившись, будто переместится сознанием и всеми нервными окончаниями в то место, где его касаются тоненькие пальчики… или коготки…
И она может называть его «Андрюшей», целовать…
Жених…
Невеста…
Какие славные слова…
- Андрюш… - и не смогла ничего больше сказать, судорожно прижав его к себе – будто отбирают… Нет, не отдаст, никому больше не отдаст, они – единое целое, нельзя разделить…
Губы снова встретились, помешав дыханию, о котором, впрочем, пришлось на время забыть – чтобы отдышаться позже…

- Ты где там застряла? Мы на кухне сидеть будем или в комнату пойдем?
Кира вздрогнула от неожиданности, но ответила:
- В комнату…
И тут же пожалела.
В комнату – это ведь ближе к постели…
Черт возьми, да что ж у нее мысли то на одном переклинило? Жила и жила себе спокойно, даже Жданов такого вихря эротического не вызывал, а тут?
А тут – ЧТО?
- Ну вот, смотри, я все принес!
- Рома, зачем это?
Она еще нашла в себе силы взглянуть холодно, голос ледяным сделать, полуулыбка презрительная.
- Кирю-ю-ю-юш, - протянул Малиновский, - я хотел загладить свою вину, а не получилось. Сегодня же выходной… И не вечер, а то вдруг вечером тебя опять позовут дела… День субботы – самое то! Давай, садись!
Кира села полузагипнотизированная.
Тихо пшикнула пробка, в бокалах зашипело громче.
- За тебя, Кирюш… за твое счастье, за избавление от горечи, за то, чтоб… впрочем, можно я скажу тост?
- Говори… - она нарочито равнодушно отвела взгляд.
- Так вот! Сидят как-то раз Вася со своей Ниной, так же как мы сейчас, выпивают. Нина говорит Васе:
- Вот мы живем с тобой уже пять лет, детей нажили, а все-таки друг друга до конца еще не узнали. Ты уж прости меня, Вася! Ведь я - дальтоник , а все это время я от тебя скрывала! Прости, меня, Вася!
- Ничего, - говорит Вася. - Ведь и я - негр!..
Так выпьем же, господа, за то, чтобы мы чаще смотрели друг на друга!
Кира, забыв о шампанском, всмотрелась в глаза Ромы. Блестящие и нестерпимо наглые.
- Это ты о чем?
- О том, что люди общаются, а узнать друг друга не хотят… Или боятся… Или стесняются… Но давай уже выпьем, а то все выдохнется! - Рома залпом осушил бокал, поморщился, - вообще-то, я шампанское не очень, но сего-о-о-одня…
- А что сегодня? – насторожилась Кира.
- Ничего! – будто бы спохватился Роман, - просто… сегодня я не хотел бы пить крепкие напитки…
- Почему?
Да видел, видел Ромка, что она сидит напряженная, словно кол проглотила, но это – ничего, ерунда! Главное – она готова к главному. Ка-а-ак краснела, ка-а-ак бледнела, ка-а-ак глаза прячет… Что ж, Ромио, готовься к получению ценного приза.
Кира ежилась под его взглядом – вот теперь она полностью поняла, что это значит: раздевает взглядом… Рома осматривал ее как экспонат в музее мадам Тюссо – не торопясь, со вкусом, оценивая… А она не знала – как себя вести… Его взгляд прожигал и… она почувствовала: куда именно он смотрит сейчас, мурашки прокатились по телу, она напряглась, желая встать и уйти, но не успела – организм подвел, и соски бессовестно выдали ее состояние, набухнув и натянув тонюсенькую ткань маечки.
Малиновский осклабился, давая понять, что заметил, поставил бокал на стол и поднялся.
Кира даже опомниться не успела, как оказалась придавленной к постели – чужая рука мяла ее тело, а чужой рот терзал ее губы, не давая возмутиться…

Кира от неожиданности и внезапной неги сначала и не сопротивлялась, учащенно дыша, она пила поцелуй со вкусом шампанского, со стоном прижимаясь ягодицами к его горячим ладоням.
Но стоило Роме оторваться от ее губ, как к Кире вернулся разум и – как следствие – понимание кошмарной нелепости ситуации…
Она рванулась изо всех сил и сумела выбраться из-под мужчины.
Вскочив и поправив одежду, Кира повернулась к Роману пламенеющим от стыда, ярости и страсти лицом, и срывающимся голосом закричала:
- Да как ты смеешь! Мерзавец! Подонок!
Перекатившийся набок Малиновский, судя по всему, не испытывал никаких угрызений совести – он нахально ухмылялся, глядя на девушку, при этом совершенно не спешил подняться.
- Убирайся! – завершила свою тираду Кира.
- Да ну? – засмеялся Роман, - даю голову на отсечение, что продолжения банкета ты хочешь больше, чем я, только ложно понимаемая скромность не позволяет тебе…
- Замолчи! – переходя почти на визг, Воропаева прижала ладони к ушам, демонстрируя свое нежелание слушать его.
Но разве Малиновского проймешь такой ерундой?
Вот теперь он вальяжно встал, ничуть не стесняясь красноречивой выпуклости на джинсах, наоборот, будто нарочно демонстрируя ее, разлил шампанское по бокалам, поднял свой и, улыбаясь, посмотрел ей прямо в глаза:
- Если женщина говорит: нет! Это значит – может быть. Если женщина говорит: может быть! Это значит – да, если женщина говорит: да! Это не женщина. Я не сомневался в тебе, дорогая… Если бы ты поддалась, боюсь, я испытал бы глубокое разочарование… За тебя, крошка…
Нет я не дорожу мятежным наслаждением,
влеченьем чувственным, безумством, исступленьем,
стенаньем, криками вакханки молодой,
когда виясь в моих объятьях змией,
порывом пылких ласк и язвою лобзаний
она торопит миг последних содроганий…
Куда милее ты, смиренница моя,
как чувственно тобою счастлив я,
когда, склонясь ко мне на долгие мгновенья,
ты предаешься мне, нежна без упоенья,
стыдливо холодна, восторгу моему
едва ответствуешь, не внемлешь ничему
и оживляешься потом все боле, боле,
и делишь, наконец, мой пламень поневоле...


Закончив декламацию, Рома выпил, с хитрым прищуром наблюдая за сменами выражения лица Киры.
Она едва сумела взять в себя в руки, но теперь, под этим взглядом, взбесилась пуще прежнего:
- Убирайся! – и сторону Малиновского полетело первое, что попалось ей под руку: яблоко из вазы. Ромка ловко увернулся, захохотал:
- Если ты так злишься, значит… значит, я тебе не безразличен!
- Если ты сейчас же не уберешься, я убью тебя вот этим! – и Кира указала на тяжелую бутылку.
Роман с притворным испугом покачал головой:
- В ход пошла тяжелая артиллерия? Это может означать только одно – любовь!
В следующее мгновение бутылка с диким грохотом ударилась о стену, забрызгав все вокруг вином и осколками.
Изображая само спокойствие, Ромио сумел произнести только короткое «Ух ты!» и отступил в прихожую. Уже оттуда он крикнул:
- Кир, в тебе столько страсти! Я и не подозревал!
Когда девушка оказалась в прихожей, дверь перед ее носом захлопнулась. Кира сползла по стенке, садясь на пол, закрыла лицо руками и разрыдалась. В комнате мобильный возвестил о приходе сообщения. Понимая, что это, наверняка, какая-нибудь гадость от Малиновского, она все-таки не удержалась и нашла телефон.
Зачем делать сложным то, что проще простого?
Ты – моя женщина, я – твой мужчина!
Если надо причину, то это – причина!


И нужно было вставать – нельзя же весь день провести в постели! – но невозможно заставить себя это сделать. Они оба уже не по разу задумчиво произносили неуверенно «Пора бы, наверное, вставать…», «Мы же еще собирались в магазин…», но благие пожелания, будучи озвученными, в действие не превращались. Ну а раз сами они не могли подняться, в дело должна была, по идее, вмешаться третья сила…
И она вмешалась, избрав своим проводником телефон – так что Жданову все-таки пришлось выбраться из объятий невесты и отправиться выуживать дар цивилизации из кармана, ворча при этом:
- Когда у нас будет медовый месяц, мы уедем на необитаемый остров, чтоб ни одна собака не могла достать!

- Да, мам, привет!... Почему – долго? Просто телефон был в пиджаке, а тот – в прихожей… Да, мам… Нет, все хорошо… Кира?

Ну, вот почему Катерина запаниковала, услышав это имя? Она еще сто лет назад знала, что Андрей не любил ту женщину… она знала и то, что разрыв помолвки не привел к краху ЗимаЛетто… И верила… во всяком случае, очень хотела верить, что слова Андрея о любви – это не просто слова… И что он испытывает к ней нечто, хотя бы отдаленно похожее на то, что испытывала она.
Почему – отдаленно?
Потому что так, как она… казалось невозможным… она, не задумываясь, отдала бы за него и жизнь… но она не категорически не хотела, чтоб он отдал за нее – свою… Зачем ей жизнь без него?
Размышляя, Катя рассматривала Андрея, застрявшего спиной к ней в проходе между комнатами и опершегося на косяк: она вела взглядом по рельефу… восхищалась мускулистым красивым телом, не имеющим ни одного изъяна – как греческие статуи… Глаза скользили, мозг запоминал мельчайшие подробности впадинок и выпуклостей, сердце ёкало от восхищения и неверия в то, что этот красавчик – ее мужчина…
Ах, как она понимала Киру… Конечно, разве можно добровольно отказаться от Андрея Жданова… А от любящего Андрея Жданова отказаться невозможно в принципе…
Если что-нибудь случится… если он разлюбит… нет, она больше не сможет без него… она лучше пойдет и утопится, но жить без него – не станет…

- Кать, перестань ТАК меня разглядывать! – чуть повернув к ней голову, громким шепотом сказал Андрей.
- Ты же не видишь!
- Я чувствую! У меня по коже будто зайчик солнечный бегает и жжется!
Катя улыбнулась, Андрей вернулся к разговору, теперь к телефону, похоже, подошел отец.
- Привет!… Замечательно дела, лучше – не бывает!.. Катя? Ну-у-у-у, папа! Катя – это Катя, я всегда говорил!.. У меня?… С Катей?… Прекрасно, папа! – он обернулся, подмигнув Катерине, - мы отлично ладим!.. Да, кстати, пап… я специально попросил тебя позвать, у меня новость, но, боюсь, мама ее не оценит…
Тут Катерина поняла, что Андрей сейчас, прямо с бухты-барахты, заявит отцу о…
- Андрей! – только и успела воскликнуть она, а Жданов уже тарахтел быстро-быстро, дабы успеть все сказать до того, как отец упадет в обморок:
- Папа, я женюсь, скоро, очень скоро, но не на Кире, а на Кате Пушкаревой, мы любим друг друга, я потом все объясню, когда вы приедете, вот!
После этого Андрей долго слушал молча.
Катя испуганно сжалась в комочек – ей было очень страшно… Она уже представила себе разгневанного… впрочем, нет, Павла Олеговича разгневанным она не представляла – может и самоуверенно, но ей казалось, что Павел как раз будет рад этой новости… Но вот Маргарита…
Она, скорее всего, уже подскочила к телефону, и уже говорит-говорит-говорит…
- Нет, папа… маме скажи, пожалуйста, сам… по телефону это… Или не говори, вы ведь все равно скоро приедете… да, конечно… передам… да, она здесь, у меня… нет, папа, мы собирались ехать выбирать мне костюм для свадьбы… да, так скоро… нет, пап, на этот раз тянуть со свадьбой у меня нет причин, наоборот…что? Конечно… Да… До свидания!
- Андрюш, зачем ты сказал?! – жалобно спросила Катя, едва они распрощались.
- Что значит – зачем? – подойдя и сев рядом, Андрей взял в руки ее ладошку, - Кать, я не собираюсь скрывать от кого бы то ни было наши отношения… Ни от служащих, ни – тем более – от родителей.
- Но твоя мама…
- Моей маме придется принять мой выбор… И, Катя, ты не должна бояться – обижать тебя я не позволю… А мама… Она на твоего папу в чем-то похожа… И когда она поймет – как сильно мы любим друг друга, ты для нее сразу станешь человеком номер один.
- Скажешь тоже! – фыркнула Катя.
- Увидишь, - без тени сомнения произнес Андрей.

Кира огляделась – осколки блестели в лучах солнца, заглянувшего в комнату.
Девушка была зла, но… вдруг всплыла мелодия и слова сами собой пришли на ум -
Милый друг, открой шампанское,
Пусть пробка выстрелит, взлетая в потолок.
И наливая всем шампанского, скажи с улыбкою,
Скажи: "Удачи и здоровья дай нам Бог"!


Почему расхотелось плакать, и, наоборот, улыбка расползалась до ушей?

И пусть от брызг шампанского,
Все заискрится светом радужным,
Пусть в брызгах светлых тех,
Звучит задорный смех, не умолкая никогда!


Да уж, когда-нибудь она, безусловно, будет вспоминать эти дни не иначе, как с улыбкой… Удивительно! Прежняя Кира, расставшись с Андреем, сидела бы, размазывая слезы по щекам, а нынешняя?
Нынешняя веселится!
И даже инцидент с Малиновским, сначала разозливший, теперь кажется забавным. Надо же, он ее проверял! Дичь стала охотником!
Но теперь надо подумать – что делать дальше, чтобы не превратиться в дичь самой… Ромка оказался трудным противником – он только и делал, что смешивал карты… они с Юлианой недооценили его… А жаль…
Кира снова засмеялась – а ведь когда-то Жданов с Малиновским, стратеги, твою мать, недооценили Катю… Все пошло наперекосяк… Как и у нее сейчас…
Но она… Она будет умнее… и хитрее…
С сомнением Кира посмотрела на телефон: звонить ли Юлиане? Но, если звонить, то придется рассказывать про свой прокол… И про то, что она скучает по мужским объятиям… И что она совсем не прочь оказаться в постели с Малиновским… Что-то ведь дамочки в нем находят…
И ей он не противен…
Стоп!
Кира, ты поняла себя? Он тебе не противен?
Прислушалась к ощущениям, кивнула: да, не противен… а очень даже симпатичен и притягателен…
Интересно, куда он сейчас поехал?
Что он теперь думает?
Скорее всего, что она будет злиться… Возможно, какие-нибудь козни строить…
А она возьмет и…

И как вода, бегут года,
Но звон бокалов не забудется…
И что загадано - пусть сбудется,
И счастье светлое пусть не заблудится…


Рома уже доехал до дому, поставил машину, поднялся к себе на этаж.
И тут пришла смс-ка от Киры. Даже не заглядывая в нее, Роман мог предположить, что там ссыпаны отборные ругательства в его адрес – что ж, именно на такую реакцию он и рассчитывал. Посмеиваясь, открыл сообщение и остолбенел.

Милый друг, пускай шампанское
Нас незаметно и приятно опьянит
И наливая всем шампанского, скажи с улыбкою
"Пусть повторятся эти радостные дни"!

Возвращайся! Кто убирать-то будет?

_________________
Все будет. Но не сразу...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 28-05, 11:12 
Не в сети

Зарегистрирован: 17-09, 10:06
Сообщения: 268
Откуда: Север
Глава 14

Павел положил трубку и осторожно посмотрел на жену: Маргарита, чувствуя неладное, вся подобралась, ей казалось, что она готова к известию. О том, что известие будет, и что будет оно неприятным, она поняла по взглядам мужа, украдкой бросаемым на нее.
- Паша… Что с Андрюшей? – и, не давая ему ответить, высказалась сама, - Какой то голос у него странный, ты не заметил? Вроде, не грустный, но какой-то скованный, будто скрывает что-то… Или тебе он сказал?
Павел задумчиво пожал плечами, пристально вглядываясь в глаза Марго… Как сказать? Или – лучше не сейчас, позже?
Сам он был рад выбору сына – Катерина всегда нравилась ему, он часто думал о том, что желал бы Андрею именно такую, как Катя… Точнее – именно Катю…
Тогда… на Совете и позже… у него уже закрадывалась мысль о том, что имеют место быть некие неформальные отношения… но только в Лондоне Павел понял окончательно всю несуразность и нелогичность истории на Совете – ведь Андрей не ждал подвоха… он был уверен, что все в порядке… обнародование правды было для него шоком… но… он, единственный, не стал обвинять Катерину… он защищал ее, хотя, с его точки зрения, Катя его подставила… неожиданно… дав подножку…
И вот – такое известие…
Не страдая от излишнего любопытства, Павел все-таки хотел бы знать подробности романа Андрея и Кати, а в том, что роман был – раньше, давно, значительно раньше Совета, он не сомневался теперь.
Но знать эти подробности хотел лишь затем, чтоб… уберечь этих двоих от новых подножек судьбы… Понять – что их связывает…
- Паша, так что? – Маргарита ждала ответа.
- Андрей расстался с Кирой…
- Что? – Марго всплеснула руками, - Ну, как же так? Опять поссорились? Я сейчас позвоню Кирочке, надо успокоить девочку! А ты бы побеседовал с сыном как следует, сколько можно травить Кирочке душу, пора бы уже, пора остепеняться…
- А он остепеняется, - перебил Павел.
- Что? – не поняла Марго.
- Он остепеняется… он решил жениться…
- Ах! – поднесла руки к груди госпожа Жданова и покачала головой, - нашел чем шутить! Женится, точно?
- Совершенно точно… И в том, что свадьба будет очень скоро, я не сомневаюсь… Так что, надо готовится к поездке… Хоть и не вовремя несколько…
- Свадьба… скоро… - блаженно замерла Маргарита, - но зачем ты меня напугал?
- Напугал?
- Ну да! Ты же сказал, что он расстался с Кирочкой?
- Это правда. Он действительно расстался с Кирой!
- Подожди-подожди… - Жданова опустилась на кресло, холодея от предчувствия, - как же так? Ты ведь сказал о свадьбе…
- Да. О свадьбе… Но, как я понимаю, Кира – не единственная женщина в Москве…
- Пушкарева! – с ненавистью выкрикнула Марго, - это Пушкарева, да?!!
- Да… он женится на Кате, - Павел с интересом посмотрел на жену, - ты что-то знала об этом?
- О-о-о-о!!! Знала!!! Лучше бы забыть все это как кошмарный сон!!! О-о-о-о , эта Пушкарева!!! – сжав голову руками, Маргарита раскачивалась, постанывая, с таким выражением лица, будто произошло что-то совершенно кошмарное – например, Андрей оказался бы голубым и решил жениться на Милко…
Но Жданова-старшего эти мини-истерики жены не трогали абсолютно – слишком хорошо он знал им цену. Павел присел на диван.
- Рассказывай все! – потребовал он.

Рома, ошарашенный смс-кой, даже не подумал о том, чтоб не послушаться – как на шарик на резиночке, как там его? Уо-уо?
Вернулся, короче.
Нажимая кнопку звонка, называл себя идиотом, но оправдывался – ведь, в самом деле, виноват! Набросился… абсолютно готов был к тому, чтобы трахнуть, не взирая даже на сопротивление – не потому, что хотел так уж необыкновенно, а потому что власть свою хотел показать, девочке указать место.
Кира – молодец, что и говорить… не поддалась на провокацию, хотя и балансировала на грани… Что ж… следует отступить, вернуться к прежним приятельско-ироничным отношениям и пождать.
Чего подождать?
Неизвестно.
Чего-нибудь.

Не копи печали про запас. Разве угадаешь, что для нас
Приготовил наступивший день или день завтрашний?
Всем известно, только ты не знал,
Что давно началом всех начал
Числится во всех пророчествах одиночество.


Кира встретила его, смущаясь, поздоровалась.
- Да, вроде, мы уже сегодня были здоровы… за здорово живешь… - не удержался Ромка, сразу ощутив, насколько неудачна шутка.
- Квалификацию теряешь? – парировала Кира, - Проходи…
И лишь только он вошел, сунула ему в руки трубу пылесоса:
- Только осторожней.
Он водил щеткой по полу, наклоняя голову то так, то сяк, вылавливая стеклышки по высверкам, а глазом косил на Киру – та понесла на кухню что-то из посуды, и остановилась в дверном проеме, словно задумавшись.
Ни за что не поверил бы Малиновский, что спиной можно разговаривать, но сейчас ему казалось, что именно так говорит – нет, не с ним, сама с собой – Кира.
Печально надломленное плечо в сочетании с нарочито горделивой осанкой, но складки маечки ронялись так, что гордость казалось только отчаянной защитной реакцией хрупкой девочки, напуганной жестокостью этого мира… Не мнила она себя гламурной дамой, не считала удачницей… хамила слабым? От безысходности… пряталась за звание акционера модного дома… чтоб не понял никто – как безнадежно боится она всего вокруг, как слаба сама…
Давно уже не защитит от жизни старший брат – он не может заставить развернуться жизнь другим боком: сладким, как осенний рассыпчато-сахарный арбуз… все почему-то безвкусные недоспелки, бледно-розовое настроение недоделанности, недодачи, обделенности…
Откуда другому настроению взяться, если это осторожное «не до» во всем – начиная с личной жизни… И страшно вздохнуть полной грудью, отдаться на волю страстей и закружиться в жизни, а не в ее отражениях и слепках…
«А мы с ней похожи…» - подумал вдруг Рома.
Похоже, даже больше, чем кто-то может себе представить – ведь…
Никому нет дела…
Никому нет дела просто потому, что самим ни до кого дела нет… Закрылись в себе… спрятались… и утонули…

В тёмной комнате свет пробежал по стене –
Чей-то рай легковой катится…
Ах, как на крыше в рубашке, прилипшей к спине,
Хорошо в летний дождь плачется.

Не пристанет никто: «Что с тобой? Что с тобой?»
И не надо в ответ думать,
И, сглотнув горький ком с дождевою водой,
Можно с крыши на всё плюнуть.

Можно в скользкий наклон, задыхаясь, стучать,
Можно пятками жесть выгнуть
И в простуженный гром дрянь любую кричать,
А потом взять да вниз прыгнуть.

И ничем не помочь. Что словами сорить,
Если сам весь в долгах тоже.
Что не дожил, не прочь я тебе подарить –
Да другим эту жизнь должен.

В тёмной комнате свет пробежал по стене –
Чей-то рай легковой катится…
Ах, как на крыше в рубашке, прилипшей к спине,
Хорошо в летний дождь плачется.


Роман бросил пылесос, тихо подошел к Кире и обнял, замерев губами у макушки…

Павел Жданов ожесточенно тер щеки, словно пытался содрать кожу с горящего стыдом и гневом лица.
- Мой сын! – носилось в мыслях, - и это подонок – мой сын!
Ну да, он считал Андрея беспечным, увлекающимся, несерьезным… когда открылась история с подставной фирмой и липовыми отчетами, Павел оторопел, возмутился… но, будучи человеком не слишком эмоциональным, быстро справился с собой и изучил план выхода из кризиса… а потом принял единственно верное решение – поставить на пост президента Пушкареву…
Он тогда не мог понять – почему так бледнеет она, почему мучительно ищет причины отказа… Но Жданов же – жук прожженный, припечатал девчонку как пресс-папье словесами об ответственности… Как могла эта маленькая девочка согласиться на его безумное предложение? Каково ей было? Да, ответственность… конечно…
Но какое дело Кате, в сущности, до их семейной фирмы? Израненное существо с кровоточащими лапками согласилось еще раз подставить свое хрупкое плечо зажравшимся мерзавцам… Все потому, что старый ублюдок – а как иначе назвать отца, вырастившего монстра?..
Все потому, что старый ублюдок профессионально надавил на чувство достоинства и чести… На чувства, напрочь отсутствующие у всего руководства ЗимаЛетто… Андрей, Рома, Саша… Кира, Марго… Милко… и он сам – тоже… Да, он не унижал эту девочку, но и.. не защитил… Должен был…
Он – опытный человек, не мог не понимать: что ждет Катюшу в их жестоком мире, но он отбрасывал даже намеки на эти мысли… просто радовался, что повезло с такой помощницей для сына: умницей, и – что греха таить? Внешняя неброскость Катерины его тоже радовала – это давало гарантию от неминуемого служебного романа с более симпатичной секретаршей… Это уже проходили… с таким трудом удалось замять скандал… Зря, конечно… Пусть бы сам разбирался…
Но Катя!
Он совсем не удивлен, что Катя влюбилась в шефа – ее постигла участь множества других девчонок, но Андрей! Так низко опуститься…
- Паша, Паш! Слышишь меня? Нет, ну, какая она мерзавка! Андрюша с Кирочкой только-только помирились, ах, ты не представляешь – как мне пришлось Кирочку уговаривать простить Андрюшу…
- Мы мерзавцы, Марго… - тихо сказал Павел, - и сын наш – подлец…
- Что ты такое говоришь, Паша?! Какой же он подлец, как ты можешь? Ну, заигрался мальчик, но это все Малиновский, он всегда мне не нравился, я давно тебе говорила, что эта странная дружба до добра не доведет! И не надо было его к нам в ЗимаЛетто брать, я тебе говорила!
- Марго… ты не понимаешь? – на щеке судорогой вздернуло складку, да так и защемило каменной твердостью; Павел прижал к ней ладонь, пытаясь размассировать, - Ты не понимаешь, что мы вырастили нелюдя? Кирочка! Простила! Ты о чем говоришь? Мне давно надо было прекратить этот фарс, как я мог надеяться, что он остепенится?!! И ты говоришь, что любишь Киру, господи! Зачем ты ей внушала эту бредовую мысль о свадьбе с Андреем? Зачем? Ты хоть раз поставила себя на ее место, чему ты ее учила?!! Сколько раз блядство прощать можно?
- Паша! – воскликнула Маргарита, - что ты такое говоришь?!!!
- Говорю то, что есть! – отрубил Павел, - называю вещи своими именами! Если бы не потакала ему во всем, а я бы не закрывал на это глаза, то у нас вырос бы нормальный сын, которым можно было бы гордиться, а не этот…
Жданов презрительно поморщился.
- Как ты можешь?! – Маргарита тоже уже не выдержала, она поднялась и скальной глыбой встала посреди комнаты, - Как ты можешь, Павел?! Ты всех оскорбил – Киру, Андрюшу, меня… Да, Андрюша шаловлив немножко, но для мужчины такой внешности и стати, как наш сын, это простительно!
- Неужели? – усмехнулся Жданов.
- Да! – для верности Маргарита потрясла головой, - мне ли не знать! Не понимать! Ты сам какой был в его возрасте?!!
- Я-я-я? – Павел недоуменно посмотрел на жену, а потом от души расхохотался, - Ох, сравнила! Да я, любезная, сыну своему по этой части и в подметки не гожусь, сколько у меня женщин за всю жизнь было – так у него за месяц, наверное, больше!
- Не смей так об Андрюше! И вообще – надо что-то решать с этой невозможной свадьбой! Я поеду в Москву!
- Нет! Это я поеду в Москву!

Кира не шевелилась, впитывая негаданно возникшую нежность. Жалость? Пусть будет жалость – ее никто не жалел, да она и не позволяла этого, делая вид, что уж кого-кого, а у нее – все распрекрасно! Вот никто и не жалел…
А это, оказывается, приятно…
Рома зашептал ей на ухо:
- Кир, ты меня прости… не знаю – что на меня нашло, злой я какой-то становлюсь временами… Не сердишься?
- Нет…
- Спасибо… Мне стыдно… И – честное слово: это больше никогда не повторится…
- Даже если я попрошу? – слова эти вырвались у Киры неожиданно, она не хотела такого, следовало срочно перевести все в шутку, но она не знала – как.
- Попросишь? – переспросил Малиновский, - хм… Не знаю… мне слабо верится в то, что ты об ЭТОМ можешь попросить МЕНЯ.
И он сразу отступил, суетливо поднял пылесос и включил его; шум нарушил минутное единение, нежность спряталась где-то в уголке.
Кира не стала оглядываться – прошла в кухню.
На подоконнике лежали сигареты Малиновского.
Задумчиво она достала одну и прикурила. От первой же затяжки в голове зашумело, стены качнулись.
- Ну, уж нет! – проговорила она, выбрасывая сигарету в форточку, - что это со мной?
Появился Рома, принюхался, подозрительно посмотрел на Киру, потом сказал:
- Шеф, задание выполнено, стекол больше не осталось.
- Спасибо, Ром…
- Тогда я пойду?
- Д-д-да… конечно… - но ей хотелось спросить: почему? Почему он уже уходит?
Роман отправился в прихожую, Кира – следом.
Он надевал куртку нарочито медленно, не торопясь застегивая пуговицу за пуговицей – хотя на улице было относительно тепло, а до машины – рукой подать…
- Ну вот, - преувеличенно бодро проговорил Рома, - оделся. Пойду?
- Д-д-да…
Открыл дверь, потоптался.
- Ну… если там что помочь – звони…
- Конечно…
- Да-а-а… я, если что… сразу…
- Да…
- Приеду, если что…
- Конечно…
- Так я пошел?..
- Иди…
Переминался с ноги на ногу, словно что-то для себя решая. Решил.
Выскользнул из квартиры, дверь тотчас захлопнулась.
- Не судьба, - пробормотал он, приостановившись. Похлопал себя по карманам – сигареты забыл!
Вернулся.
Кира распахнула дверь сразу – словно и не отходила от нее, глаза блестели.
Он побоялся, что этот блеск не связан с возвращением.
- Сигареты забыл… - промямлил, ругая себя.
- Да, конечно… - Кира вышла и через минуту вернулась; он же не стал даже проходить – чтоб не подумала чего такого.
- Спасибо… - опустил пачку в карман, - я пошел.
Развернулся.
- Рома! – скорее почувствовал, чем услышал. Резко обернулся, пристально посмотрел ей в глаза.
- Рома, - повторила она, - Что ты делаешь?
- Я не хочу уходить, - подтвердил Рома ее догадку, - но я не могу найти повода, чтобы остаться…
- Останься…

В квартире он скинул куртку, посмотрел на нее.
Кира же вновь замкнулась в себе, и уже было непонятно – зачем звала.
Он не стал рассусоливать – шагнул к ней и крепко обнял. Он был уверен, что на этот раз она не оттолкнет.
Не оттолкнула…
Сама нашла его губы, а чуть позже возбужденно вздыхала, подставляя шею.
- Ты… не против? – все-таки шепнул Рома, запуская ладонь под маечку.
- Глупый вопрос… пошли, - и потянула его в сторону кровати.
Больше он глупых вопросов не задавал…

Кира, проснувшись, сладко потянулась, ощущая давно забытый покой тела, и легкость, и… желание повторить.
Малиновского рядом не было.
Курит, наверное…
Завернувшись в покрывало, босиком прошлепала на кухню.
Пусто.
В прихожую?
Вернулась и лишь сейчас заметила белевший на столе лист бумаги.
Он, наверное, вышел за чем-нибудь.
Взяла записку.
Кирюша, спасибо, все было прекрасно! Извини, у меня срочное дело, будить не стал.
Целую – Рома


Глава 15

Вот не хотела Кира выходить из машины, не хотела – хоть тресни.
Забралась в гараже подальше, но чтоб видеть вход. Она приехала рано, еще никого не было, чтобы пробраться к себе в кабинет в тишине… Но разве от себя спрячешься?
Народ потихоньку подтягивался, большинство сотрудников прошло, а вон и Ждановы собственной персоной – как всегда, в обнимку, как всегда – целуются на ходу…
Странно, но не было даже раздражения от наблюдения этих двух – все прошлое как-то разом оказалось далеко… очень далеко – в другой жизни… а в этой были совершенно запутавшиеся отношения с Малиновским, по ее глупости перешедшие через ту черту, через которую переходить нельзя было.
- Кира, ты влюбилась? – спрашивала она себя.
И отвечала:
- Да, влюбилась! В Романа Малиновского… Гос-с-с-споди, какой кошмар!
Лишь один плюс в этом был – ей стало наплевать на Жданова.
Собственно, фея Юлиана сработала качественно – не прошло и недели, как волшебство сбылось. Жданов забыт… зато в сердце появился другой, и этот другой… гораздо хуже Жданова…
- Малиновский… - с отвращением произнесла Кира, - господи, вот угораздило-то!

А тем временем мимо вприпрыжку промчался объект ее девичьих грез – похоже, он догонял Жданова. Один взгляд, и сердце затрепетало, радостно колотясь о грудную клетку.
- Ну, уж нет! Справилась со Ждановым, и с тобой, Малиновский, справлюсь. Теперь мне все нипочем.
Но поторопилась выйти – очень хотелось попасть в лифт вместе с ним…

В субботу, проснувшись и не обнаружив Романа, она сначала взбесилась – попользовался и умчался. Рыдала, размазывая слезы по лицу, а потом вдруг пришло ясное чувство правильности его поступка… Вот они проснулись бы вместе и что?
Кто они друг другу?
Да никто!
Чувство неловкости и стыда – вот что ожидало бы обоих, ее-то уж точно… Она бы непременно завела песню «Я не такая – я жду трамвая» с ужасом осознавая, что ему это все вовсе неинтересно, что ничего такого он и не думает; вообще не думает о ней, а в голове у него единственная мысль – как бы побыстрее смыться.
И вторая – как его угораздило оказаться в постели с Кирой Воропаевой…
Так что… все очень даже неплохо…
Только почему так тоскливо?

Юлиану она обманула… сказала, что в субботу не смогла до него дозвониться… пойти куда-нибудь – отказалась. Юлиана, вроде, почувствовала неладное, но Кира сказала:
- Плохое настроение. Просто плохое настроение, без причин. Такое бывает…

А она все-таки попала в лифт с Ромой – тот, не догнав Ждановых, притормозил у Потапкина и о чем-то с ним разговаривал, Кира прошла мимо, едва кивнув.
Но когда лифт приехал, он сам поспешил в кабинку…

- Привет, Кир!
Доброжелателен, но отстранен. Только не показывать виду, что он, как полный придурок, ждет ее реакции. Не подавать виду, что все выходные ждал ее звонка…
Нет, не жалел, что ушел по-английски, не жалел ни капли – нет ничего хуже, чем вымученные обязательные слова… Он просто не знал, что она так его зацепит, что несколько часов спустя его вновь потянет к ней – будто в ее квартире был установлен магнит… а в нем самом – железный сердечник…
Но больше всего пугало то, что манил его не секс… его волновало ее самочувствие… просто позвонить и спросить:
- Как дела?..
Глупо же!
Он не раз набирал номер – не до конца.
Он сбился со счету – сколько раз это делал.
Какая глупость!
Какая бесподобная глупость!
А теперь он стоит рядом и робеет как пацан, уставившись в панель с кнопками.
Осторожно скосил глаза.
Кира делает вид, что увлечена «Правилами» .
Ну, естественно…
Она, конечно, жалеет о том, что произошло… Как же он не уберегся? Ведь хотел же убежать… нет… поддался… на ее взгляд печальный, на томный поворот головы… на то, что она стала какой-то другой, не ждановской…
Еще неделю назад он и помыслить не мог, что будет вздыхать по Кире Воропаевой, сказали бы – обхохотался! Ни фигуры… ни шарма с чертовщинкой, как он любит… зато навалом амбиций, истерии и ревности…
А что теперь?
Делать то что?
Не пятнадцать лет ведь, прекрасно понимает, что такое вот неудовлетворенное томление может запросто привести к влюбленности, от которой всю сознательную жизнь он бежал как черт от ладана…
Зачем ему это?
Ромка, Ромка!
Ты вспомни, как мучился Жданов от этой подозрительности, от контроля, от звонков постоянных… Разве Кире важно – есть повод подозревать или нет, она даже в пустыне найдет к чему прицепиться…
Не надо, Ромка…

Дверь раскрылась, Малиновский пропустил ее вперед, сам задержался у ресепшена и назло врагам пофлиртовал с какими-то модельками, ждущими Милко.
Кира, презрительно передернув плечами, ушла.
Все правильно, Кирюша, уходи, беги от меня… Не нужен я тебе, а ты не нужна мне… Не будем друг другу жизнь портить.
Ушла.
Господи, но почему же кажется, что сердце убежало вслед за ней, а душе стало зябко?

Оборвав себя на полуслове, прекратил шуткование с девчонками.
- Извините, меня ждут дела.
Не хочется идти к себе… Там – счастливый Жданов…
Тошно на него смотреть..
Почему?
Это страшно произносить даже мысленно…
Потому что я, оказывается, могу быть таким же…
Только я этого боюсь…
И не хочу.
Лучше в бар – выпить кофе.
- Скажите, у Вас есть что-нибудь от сердца?… Внизу в аптеке? Ну да, конечно, как же я не подумал!
Литров пять валокордина – чтоб оно не стучало так преступно…
Может, поможет?


- Ка-а-ать… Ну, я жду тебя уже полчаса!
- Не полчаса, а всего пять минут!
- Ну да!
- Вот тебе и да! Я почти готова, вот, сейчас, только еще…
Но Андрей не дал Катерине даже одним глазком заглянуть в тут папочку, что лежала перед ней. Он просто откатил кресло от стола и, обняв свою драгоценную женщину, принялся покрывать ее неистовыми поцелуями.
- Ты сумасшедший… маньяк… - слабо отбивалась Катя, ловя его губы.
- Я соскучился… поедем ко мне…
- А обед?
- А я думал, ты спросишь – а ЗАГС?
- ЗАГС? Сегодня? А-а-а…
- Кать… - Андрей отодвинулся от нее, присел на край стола, - Кать, если ты не хочешь за меня замуж, то так и скажи… Не думаю, что принуждение тут допустимо…
- Нет… - замялась Катя, - нет, не так… не в этом дело… Андрюш, тебе не кажется, что мы спешим?
- Не кажется.
- Но ты раньше не горел желанием пойти под венец…
- Раньше я не любил… и не боялся каждую минуту, что моя любимая придумает какой-нибудь несуществующий повод для обиды и, не сказав мне ни слова, умчится за тридевять земель…
- Только эта причина? – делая вид, что не обиделась, спросила Катя.
- О! Вот опять! – Андрей приподнял девушку с кресла и прижал к себе; продолжил уже страстным шепотом на ушко, - нет, любимая, не только эта… А еще нежелание расставаться с тобой ни днем, ни ночью… И совершенно эгоистичное желание не сходить с ума весь день, как мальчишка прячась под застегнутым пиджаком… Знаешь, как-то неприлично это в моем возрасте… Но контролировать это я не в состоянии, я все время тебя хочу… А еще я хочу ребенка… И быть рядом с тобой… вечером, обнявшись, смотреть какой-нибудь глупый сериал только потому, что он нравится тебе… и приносить кофе в постель… и вместе гулять… и вообще…
- Андрюш… - Катя совершенно растрогалась, только что носом еще не хлюпала, но оставалось у нее все-таки одно опасение… говорить сейчас? Или – не стоит?
- Тебя что-то тревожит… - как Андрей умудрялся понимать ее настроение? Хотела бы она научиться тому же! А вот сам Андрей был в панике, проклиная себя за то, что слишком эгоистичен и невнимателен, что совершенно не может понять – что ее тревожит. Видел же, что тревожит, но как понять – что? – Кать, скажи – что?
- Только ты не ругайся… Просто… твои родители…
- О, господи, Катька! Отец был очень рад – точно! А мама… мама просто еще не знает тебя, вот познакомитесь…
- Андрюш, так я как раз об этом! Давай подождем – когда они приедут, а потом…
- А твой папа согласится, чтоб это время мы жили вместе?
- Что ты!
- Ну вот, ты и ответила на вопрос! Или… Кать… скажи, только честно… может, я тебя этим утомляю? И тебе не нравится? Или – тебе не нужно так много и часто?
Катя покраснела… глупый! Как он мог такое подумать! И дело совсем не в том – много, часто… просто быть с ним: это уже наслаждение… касаться его тела… прижиматься так, чтоб и молекула между ними не могла поместиться… чувствовать его в себе… его хриплые стоны, и вскрики, и горячечная сбивчивая речь, и глаза, осоловевшие от страсти… И это безумное понимание, что они принадлежат друг другу, и нежность потом… и когда не хочется убегать от него в ночь, когда мечта проснутся вместе иногда заслоняет все… Ей – не нужно?
- Глу-у-упый… Как ты мог так подумать… Но, твоя мама…
- Хорошо! Давай в следующие выходные съездим в Лондон! Но заявление все равно подадим сегодня – тут уж даже не возражай!
Катя возражала – особенно, против Лондона, но разве она могла устоять под его поцелуями, становившимися все более страстными и дерзкими? И если она не хотела, что кто-нибудь застал их на президентском столе за интимным занятием, следовало быстренько соглашаться – почему-то ей казалось, что поездка в ЗАГС – это единственное, что сможет остановить его сейчас…
А потом они поедут к нему – и к черту обед!

Возвращались, как всегда, с опозданием, а потом целовались в машине.
Целовались бы еще дольше, но в боковое окно раздался стук.
- Я не помешал? Извините, но я жду вас уже полчаса…

Катя с Андреем через мгновение уже сидели каждый на своем месте, положив ладони на колени – как дошколята на утреннике.
Еще через мгновение Андрей, сделав глубокий вдох и выдох – чтоб немножко успокоиться, вышел из машины и постарался придать голосу беспечность:
- Привет, пап! Я… не ожидал…
- Я тоже не ожидал… Здравствуй… - Жданов-старший выглядел рассерженным.
Она молча смотрели друг на друга.
Катя мышкой сжалась в машине, не желая выходить.
- Мне надо с тобой поговорить, - произнес Павел.
- Да, папа, конечно…
- Не здесь.
- Хорошо, пойдем ко мне.
- Нет, давай здесь. Отойдем только в сторону.
- Хорошо… Сейчас… - Андрей приоткрыл дверцу, обратился к Кате, - я ненадолго. Ты подождешь или пойдешь?
- Что случилось? Почему он приехал?
- Я не знаю…
- Тогда я пойду… лучше…
- Хорошо.
Он обошел машину, открыл дверцу, помог девушке выбраться. Отец уже отошел и не смотрел на них, поэтому Кате не пришлось здороваться, а Андрей смог легонько поцеловать ее.
- Я думаю, это – ненадолго.


- Папа…
Павел обернулся, прищурился, посмотрев на сына. Сказать сразу или начать издалека?
Нет.
Времени нет долго раздумывать.
- Мне мама все рассказала, - глухо сказал отец.
- Что? – замирая от противной дрожи под ложечкой, спросил сын. Он понимал - что, но… не хотел в это верить.
- Надеюсь, ты меня понял…
Андрей опустил голову.
Откуда в нем это все? Почему он, взрослый и самостоятельный человек, так зависит от мнения отца? Что с ним такое? Почему он не может…
- Не молчи! – резко проговорил Павел.
- Мне нечего сказать… - развел руками Андрей, опустив голову, - да… было… но все в прошлом… Катя – простила…
- У тебя ведь большой опыт по части уговариваний… Легко уговорить влюбленную девушку? Да?
- Папа, ты о чем? Я люблю Катю!
- А компанию? Катя ведь теперь президент…
- Ты о чем? – нахмурился Андрей, - ты мне не веришь?
- Как тебе можно верить после того, что ты сделал? Ты себя опозорил, но для тебя, видимо, слово «стыд» - это пустой звук…
- Папа!
- Но для меня – нет… Я представить себе не могу, как я буду теперь смотреть в глаза этой обманутой тобой девушке…
Если бы отец ругался, было бы проще. Но говорил он тихо, размеренно, почти не интонируя звуки, и от этого хотелось спрятаться, провалиться сквозь землю… Как будто он виноват…
Он виноват, да… Но не перед отцом, а перед Катей, и он уже вымолил прощение, он уже доказал ей свою любовь… И будет доказывать всю оставшуюся жизнь.
- Папа… Мы с Катей говорили… Она простила… И поверила…
Павел усмехнулся:
- Еще бы! Интересно, Кира считала – сколько раз она тебе прощала и верила?
- Папа… - Андрей задыхался от невозможности пробить эту каменную стену. Он слишком хорошо знал отца, и он слишком хорошо понимал, что любые слова – бесполезны.
Однако, гнев закипал непрошено, сердце учащенно заколотилось и, перестав владеть собой, он закричал на весь гараж:
- Я люблю ее, папа! Я впервые в жизни полюбил!
- Я не допущу этого брака, - спокойно ответил Павел, - я не дам тебе испортить жизнь этой девочке.
- Ты не сможешь!
- Смогу, - и, развернувшись, Павел пошел ко входу в здание.
Андрей бросился следом:
- Я не позволю тебе даже приблизиться к Кате, если ты так…
Павел коротко рассмеялся и продолжил путь.
Сын чуть притормозил, пытаясь сообразить – что может предпринять отец, и решил предупредить Катю.
- Кать? Ты у себя? Я тебя умоляю, уйди сейчас оттуда, пойди, что ли, в мой кабинет… или к Зорькину, только постарайся не встречаться с отцом до тех пор, пока я не приду!
- Что случилось?
- Я потом скажу, уходи оттуда побыстрее, пожалуйста!

_________________
Все будет. Но не сразу...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 23 ]  На страницу Пред.  1, 2

Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 0


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения

Найти:
Перейти:  
cron
Powered by Forumenko © 2006–2014
Русская поддержка phpBB