Все обо Всем

Рейтинг: PG-13
Жанр: драмеди с элементами стеба
Не знаю – что и думать…

Пейринг: Кира/Рома, Катя/Андрей
Герои: Кира, Рома, Юлиана, Катя, Андрей, Александр и др.
Сюжет: Вскрылась гнусная история с инструкцией, все в трансе, Кира – в бешенстве. Да еще и Андрей, как выяснилось, любит Катю…
Любовь и предательства, верность и коварство, правда и ложь - в новом сезоне в сериале «Не родись красивой – дубль 9 или Не знаю – что и думать…».
Благодарность: Авторам резюме серий с Talkcity - с ними я сверяю сюжетные события в ЗимаЛетто и иногда беру небольшие описания.
Примечание: Катя, вернувшись из Египта, пришла в ЗимаЛетто и вынуждена была согласиться стать президентом. Никакого производственного периода не было.
Андрей ни о ком, кроме Кати, думать не может.
Примечание два: Основная пара – Кира/Рома

_________________
Все будет. Но не сразу...

Пролог

- Я ненавижу Пушкареву! Я ненавижу Малиновского! – закончила свою гневную исповедь Кира и, всхлипнув, утерла слезы.
Странно она выглядела в этот момент – злобная фурия, по-детски беспомощно вытирающая глаза кулачками.
Юлиане было ее жалко. А еще – она кипела от гнева: ну, как можно ТАК себя не уважать! Ни один мужчина в мире не стоит того, чтоб бегать за ним; мужики созданы лишь того, чтоб скрашивать жизнь женщины, а не наоборот. Ах, где те прекрасные времена, когда рыцари посвящали свою жизнь Прекрасной Даме, бились на дуэли, пели серенады и готовы были пойти на битву с Драконом всего лишь за один-единственный взгляд! А сейчас? «Эй, герла, пАедем в Марьино, пАтуси-и-им!» Тьфу, зла не хватает!
И эта курица туда же – ах, Андрюшенька! Ах, душенька! Нет, конечно, можно еще как то побороться за свою собственность, но не тогда, когда эта собственность себя таковою не считает, а, наоборот, мечтает только о том, как попасть под каблук к другой! В том, что Жданов будет подкаблучником у Кати, Юлиана не сомневалась – правда, и помогать влюбленным воссоединиться, она тоже не собиралась – пока, во всяком случае. Катерина еще не привыкла к новому облику, не избавилась от прежних страхов, поэтому пусть она сейчас попробует сама порешать жизненные задачки.
А вот Кире стоило помочь… Эта голубушка совсем потерялась в своих чувствах, не осознает реальности – да и не хочет ее осознавать, а советчиков у нее – ноль. Дура Вика способна только разжигать ревность, Маргарита внушает покорность судьбе и награду за нее – Андрюшку в целлофане, ну а братец Сашка так рад расставанию сестренки со Ждановым, что ему больше вообще ничего не надо… Да, стоило Кире помочь.
- Ну, вот что, подруга, - Юлиана раскрыла зонтик, крутнула его и замолчала в ожидании – когда кручение прекратится.
Кира, перестав всхлипывать, заинтересованно глянула на Виноградову.
- Значит так… Я скажу тебе, возможно и жестокую, но правду – Жданова ты не вернешь. Ты и сама об этом знаешь… Да и ну, скажи честно: неужели предел твоих мечтаний – сидеть дома в одиночестве и ожидать мужа, шарахающегося по чужим постелям?
- Но Андрей… - тихо возразила Кира, - он ведь всегда возвращался… все проходило…
- А тебе самой-то не противно? А знаешь – воодушевилась Юлиана, - а ты предложи ему свинг, а? Это наверняка ему бы понравилось! И скрываться не надо! Он притаскивает домой очередную модельку, а и вы устраиваете любовь на троих! А, со временем, можно и мальчиков добавить, а?
- Издеваешься? – голос Киры был усталым.
- Издеваюсь, - радостно согласилась Виноградова, - еще как издеваюсь! А что делать? Но, видишь ли, Кирюша… Проблема в том, что этот вариант уже и не подходит… Ты ведь сама только что сказала, что Андрей любит Пушкареву… Ну, так и оставь его в покое, смирись!
- Если бы я могла….
- Смоги! Нет ничего такого, что было бы не в человеческих силах… Если очень захотеть – можно в космос полететь! А уж отвязаться от мужика, которому ты не нужна – нет ничего проще!
- Твоими бы устами да мед пить, - язвительно прокомментировала Воропаева.
- Мед – не-е-е… Я сладкого не люблю!
Юлиана встала, прошлась по кабинету:
- Ну так что, согласна?
- На что? – недоумевающе вскинула глаза Кира.
- На то, чтоб забыть Жданова?
Кира хлопнула глазами и приоткрыла рот.
- И не смотри! Не смотри на меня так! – засмеялась Юлиана, - считай, что тебе повезло, и у тебя появилась собственная Фея! А теперь зажмурь глаза, сожми кулачки – крепко-крепко и загадай желание. И очень-очень захоти, чтоб оно исполнилось!
Кира, как под гипнозом, выполнило требование: глаза закрыла, кулаки сжала и..
- Э-э-эй! – Фея хлопнула ее зонтиком по макушке, - желание надо загадывать правильное. Звучит оно так: «Хочу забыть Жданова!»
- А-а-а-а…
- А наоборот – нельзя! Если ты собираешься просить о том, чтоб Жданов забыл Пушкареву, то это – не ко мне. Знаешь ли, у нас, Фей, есть тоже свои правила, главное – нельзя вмешиваться в то, что курирует Бог. В данном случае – это любовь. Против нее моих слабых сил не хватит. Ясно тебе? – Юлиана обернулась, сорвала лист с растения в кадке, стоящей у стены, и протянула егоо Кире, - Держи! И повторяй за мной:
Лети-лети, лепесток,
Через запад на восток,
Лишь коснешься ты земли
Быть по-моему вели!
Хочу забыть Жданова и освободить свое сердце для новой любви!

Кира задыхающимся шепотом повторила.
- А теперь… - Виноградова, подойдя к окну, распахнула створку, впуская в помещение свежий весенний воздух, - Иди сюда. Бросай!
И Кира бросила.
Ветерок сразу подхватил трепыхающийся лепесток и понес его, взвивая все выше и выше. Девушки завороженно следили за ним до тех самых пор, пока он не скрылся из вида.
- Ну вот, - Юлиана хлопнула Киру по плечу, - волшебство начинается…

_________________
Все будет. Но не сразу...

мммм....ням-ням......вкууусно!!!!!!!!!!!
Я тута...жду........

Зара


Глава 1

Вчера.
Вчера был худший день в ее жизни. Она-то думала, что все плохое уже позади… Тот жуткий день, когда был Совет… инструкция… Андрей и Пушкарева… страшно было подумать, представить… Она искала соперницу и не замечала, что та – под носом.
А потом – еще хуже, когда оказалось, что шутка двух злых мальчишек ударила по одному из них… и по его невесте…
«Да, я люблю ее…», сказанное без пафоса и надрыва… что может быть хуже?
А вчера она вернулась. Не сломленная и забитая, а гордая, уверенная в себе и красивая… Красивая… Андрей не был психом – он просто сумел разглядеть в своей помощнице и эффектную женщину – тоже… Не вскрылась бы история с инструкцией… Он был бы с ней…
Вчера…
Первым порывом было – уйти. Убежать, скрыться, исчезнуть, спрятаться. Не дал Павел. Уговорил. Почти заставил, говоря такие слова, противиться которым было невозможно…
А потом и сама Пушкарева. Взгляд ледяного демона:
– У меня никогда больше ничего не будет с Андреем, я Вам обещаю. Потому что я справилась со своими чувствами, а у него их никогда не было.
Сказала и развернулась, чтобы уйти.
В голове Киры сразу мелькнуло – она не знает, что Андрей любит ее! Она -не знает! Значит, есть шанс!
– Хорошо! – ее слова заставили Пушкареву остановиться, - Допустим, я буду Вам помогать, но у меня есть одно условие: никто и никогда не должен узнать об этой истории.
– Можете не беспокоиться, это не в моих интересах. Мы вынуждены работать вместе. В данном случае цель оправдывает средства. Давайте потерпим немного…
Кира едва сдерживала слезы… А у Кати, как ей казалось, лицо Снежной Королевы. Как она может так себя контролировать, ведь…
Ведь Кира была абсолютно уверена в том, что Кате тоже очень нелегко. Не легче, чем ей, Кире. А потом Марго убеждала не ссориться с Андреем…
Поцелуй-демонстрация, от которого веяло холодом и сыростью могильного склепа… Катя не знала, что Кира целовала не Андрея, а пустую оболочку от него…

Вдвоем нам не бывать - та, третья,
Нас не оставит никогда…

Вечером… он обещал позвонить, но звонка не было… как обычно – не было… как не было много-много раз… вот только раньше Кира не знала про Пушкареву…
Ай, дура глупая! Так хотела узнать – кто же эта таинственная соперница, так из кожи вон лезла, дознаваясь и?..
Во многом знании многия печали – говорили тебе, Кира, об этом? Говорили… Но люди – твари любопытные, желают все знать…
Раньше она мучилась от неведения, теперь – от страха.
Пушкарева вернулась. Андрея – нет.
Не удержалась, набрала номер.
Он не отвечал.
И раз, и другой, и третий…
Потом ответил.
- Почему ты так долго к телефону не подходил?
Привычный вопрос. Как без него?
- Прости, только что вышел из клуба, там шумно.
Он даже не пытается сделать вид, что не врет.
- Ты был в клубе? С кем?
- С Малиновским. А ты где?
- Дома…
- Я мог бы приехать.
- Ко мне?
- Конечно, если ты не против…
- Я не против. Я буду тебя ждать.

Только почему торжествовать не хотелось?

Он приехал, но лучше бы не приезжал. Он делал вид, что она ему не безразлична, но не мог. Не хотел даже…
Зачем он ей, этот чужой человек?
Люблю! – восклицало сердце, но разум смеялся.
А прекратить – нет возможности.
Утром он был счастлив – еще бы! На встречу с той он помчался бы на край света!
Он ушел, а Кира присела на краешек кровати, задержав взгляд на чемодане.
Лучше бы он его забрал!
Нет!
Не отдам! Он – мой, Пушкарева, слышишь? Я его не отдам.

А на работе хотелось хохотать уже в голос – ай да, Пушкарева! Умыла одним махом, даже претензию не предъявить! Кто бы мог подумать – заполучить в секретари любимую подругу с куриными мозгами и абсолютным нежеланием делать хоть что-нибудь! И не возразить ведь!

А потом пришла Юлиана, и жизнь стала казаться не такой мерзкой.
Даже расставание с Андреем – не таким страшным.
Лети-лети, лепесток…
Неужели и вправду получится?
Освободиться от этой болезни под названием Андрей Жданов?

**

Откинувшись в кресле и закрыв глаза, она мечтала. Протяни руку – и вот она, свободная жизнь, в которой нет изматывающей ревности, обиды, злости; в которой не нужно ждать, сходя с ума, и тупо набирать и набирать его номер…
Номер!
Кира достала мобильный телефон и, не дрогнув, стерла номер Андрея.
И грустно усмехнулась – она все равно помнит его наизусть… Как бы из памяти его вычеркнуть?
Что сказала Юлиана? Не звонить ему сегодня, не искать встречи… Вечером придет Юлиана. Остался всего-навсего час… Неплохой результат – ей удалось весь день почти не думать о нем.

- Кира… Если хочешь, мы можем поужинать…
- А-андрей… - сразу забыты все наставления, все обещания и клятвы, душа умчалась по телефонному проводу к нему, спрятавшись в его объятиях, утонув в бархатном баритоне, - да, конечно!
- Отлично… примерно через час-полтора, согласна?
- Да!
- Я перезвоню…
Как мало нужно для того, чтоб настроение, только что бывшее на нуле, поднялось мгновенно! И сердце наполнилось счастьем… Андрей… Нет… невозможно от него отказаться, это – смерти подобно… Он же вернулся? Он не смотрит на Пушкареву, а Пушкарева не знает о его любви… И обещала… ничего не предпринимать…

- Кирочка, ты куда, подруга, собралась? – Юлиана явилась к своей подопечной на полчаса раньше, будто чувствовала, что та уже пошла на попятный.
- Юль я… - Кире неловко было признаваться в том, что она сразу же и не смогла удержаться, - я, знаешь, как-то неважно себя чувствую… Я вот… решила пойти домой, спать лечь…
- Угу… - скрестившая на груди руки Юлиана была в этот момент похожа на волка из известного мультика, - птичку ловила?
- Что? – не поняла Кира.
- Собачка вешаться собралась, - пояснила Фея, - а признаться – стыдно…
Кира покраснела.
- Жданов звонил?
- Н-н-ну-у-у… Юль, только поужинать! В последний раз! Я же должна ему сказать, что между нами все кончено!
- А то он сам не догадается!
- Нет, Юль, это нехорошо – так вот, с бухты-барахты…
- Ладно, если ты такая совестливая… - Юлиана подошла к столу, подняла телефонную трубку, протянула Кире, - позвони и скажи, что ужин отменяется, равно как и все остальное…
Предлагать такое Кире?!!
Чтоб она сама отменила встречу?
Да ни за что!
- Я не буду звонить! Я скажу ему лично!
Виноградова хмыкнула, кинув трубку на рычаг:
- Ты не скажешь… Вот что, подруга, или ты сейчас звонишь сама, или я иду к Жданову и вправляю ему мозги так, что он будет тебя стороной обходить всю оставшуюся жизнь. Предлагаю выбрать первое…
Тон Юлианы был слишком уж угрожающим, Кире страшно стало… Но и встречу отменять… Мозг не выдержал напряжения, хлестнул эмоциями:
- Да какое твое дело! Да, встречаюсь со Ждановым! Да! Это – моя жизнь, нечего вмешиваться!
Фея встретила истерику спокойно:
- Твоя жизнь почти на помойке… В преддверии свалки… А сейчас ты делаешь несколько шагов к самой большой мусорной куче. Ты можешь кричать и ругаться, я не отстану. Итак…
После нескольких минут препирательств, Кира уже готова была выскочить за дверь, и выскочила бы, но слова Виноградовой приморозили к месту.
- Ты наркоман, Кира… Нравственный наркоман… Вряд ли тебе приходилось иметь с ними дело… У меня брат был алкоголиком. Он очень хороший и добрый, когда не пил… И много раз хотел бросить. Ты на него похожа сейчас… Все обещания больше не пить оказывались пустыми словами, когда на горизонте маячили друзья с дозой… Тебя, Кира, надо лечить…
Воропаева непонимающе глядела на Юлиану. Брат? Алкоголик? Но Кира знала Кирилла, ее брата…
- Кирилл разве пьющий? – удивилась она.
- Сейчас – нет. Четыре года назад, когда надежд не оставалось, Кирилл пришел к Анонимным Алкоголикам. С тех пор он не пьет… Ты вот тут истерила… и я поняла… как похоже… У них есть программа «12 ступеней»… Знаешь, какая первая ступень?
Кира потрясенно молчала.
- Мы признали свое бессилие перед алкоголем; признали, что мы потеряли контроль над своей жизнью… - чуть торжественно произнесла Юлиана, - замени здесь одно только слово… и повтори…
Кира повторила:
- Я признаю свое бессилие перед Андреем… признаю, что потеряла контроль над своей жизнью…
Девушки грустно улыбнулись друг другу.
- А теперь – звони…

- Андрей?.. Извини, я не смогу с тобой поехать… Нет… Я с Юлианой… Да… Нет, не нужно… Нет, не приезжай… До свиданья…

Сказала.
Думала – расплачется, но… не только не расплакалась, наоборот – чувство гордости переполняло, посмотрела на Юлиану, ожидая одобрения.
- Молодец! - улыбнулась Фея, - но это - только начало.

Весь вечер Виноградова развлекала Киру рассказами, не позволяя задумываться об Андрее, а под конец замолчала, углубившись в размышления.
Кира беспокойно взирала на нее, не понимая причины резкого ухода подруги в себя.
- Юля?
- Конечно… - вздохнула Юлиана, - я могу конфисковать у тебя телефон… могу приехать к тебе и караулить или напоить снотворным… Но все это – не методы…Скажи… Ты можешь быть уверена в том, что сегодня – только сегодня, я не требую от тебя клятв про всю оставшуюся жизнь… Что сегодня ты сможешь удержаться и не позвонить Андрею?
Кира пожала плечами:
- Да что тут такого? Легко!
- Тебе сейчас легко… Но давай попробуем… Я тебе задание… очень тривиальное, все о нем слышали и относятся к этому довольно насмешливо… Прошу отнестись серьезно. Итак, ты берешь лист бумаги, расчерчиваешь его пополам и пишешь…
- С одной стороны – хорошее, с другой – плохое… - хмыкнула Кира.
- Именно так. И не хмыкай! Потому что, когда будешь писать, думать будешь не о том идеальном Андрюшеньке, который существует только в твоем воображении, а том, который есть на самом деле – который любит Катю и не любит тебя. Ясно?
- Ясно… - недовольно пробурчала Кира.
- Неприятно, понимаю… Но надо смотреть правде в глаза. И второе – не звони ему ни в коем случае. Запомни правило – «Живи в отсеке сегодняшнего дня».
- Это что такое? – заинтересовалась Кира.
- Это значит – существует только сегодняшний день. Планируй только на сегодня. Очень хочется позвонить? Скажи себе – «Я не буду делать это сегодня. Я же смогу вытерпеть всего один вечер, правда?»
- А что… завтра уже можно звонить?
- Нет… Завтра не наступит… Потому что утром начнется следующее сегодня. И ты опять распланируешь один-единственный день.
- Я попробую…
- Отлично! Если станет совсем кисло – звони мне. Если будет мучить бессонница, вот… - Юлиана пододвинула к Кире таблеточку.
- Это что?
- Ничего страшного. Легкое снотворное с успокоительным. Злоупотреблять не нужно, но тебе сейчас принесет больше пользы, чем вреда. Но лучше его, конечно, не пить… считай овечек или еще кого… почитай книжку… еще лучше – займись умственными упражнениями… например – вспоминай по пять, скажем, фильмов, на букву А, потом - Б и так далее. Если быстро управишься, можно книги, знаменитых людей в целом и по направлениям – писатели там, артисты… Лично мне очень помогает, до конца алфавита не доходила еще никогда. Кроме усыпляющего, оказывает успокаивающее воздействия: не лезут в голову ненужные мысли.

Рекомендации на первый вечер Кира выполнила легко.
В правой половине листка, где должно было уместиться ее счастье, появилось лишь пара-тройка записей – такие смешные, что стало стыдно; зато в левой – стройный ряд всевозможного негатива. Изумленно глядя на листочек, Кира не могла понять - а где тут то, ради чего стоило так цепляться за Андрея? Неужели «Его мама будет рада» - это повод обрекать себя на страдания? Статус? Но какой особый статус – быть женой Жданова? Он что, президент государства? Да таких, как Жданов – пруд пруди… и вообще… Зато все будут за спиной шептаться – вон, жена Жданова, хи-хи, а я с ним спала, и я тоже, а какой он в постели, тебе понравился? О, он целуется классно, правда? Ага! А давай троечку составим, хи-хи, а что он и втроем может? Он и вчетвером может…
От таких мыслей Кире стало дурно.
Желания позвонить Андрею не было вообще.
Она легла спать.
И уснула, как это ни странно, сразу.
Ей снилось, что они с Юлианой летали на зонтике – как две Мэри Поппинс, а потом Юлиана закричала:
- Смотри-и-и! – указывая на далекую фигурку внизу, это – твой суу-у-уженый!
Кира хотела спуститься, чтобы рассмотреть, но порыв ветра утащил ее за собой, выше.
- Еще не время-я-я-я! – закричала Юлиана, - смотри, там радуга!
И они возносились в разноцветных потоках выше и выше, и выше…

_________________
Все будет. Но не сразу...

Эххх.......если бы она была такой разумной в самом сериале.....мда...
Очень интересно посмотреть на уважающую себя Киру!!!!!!!!!
Недусь, спасибо!!!!!!!!

Глава 2

Я пришла к убеждению, что Сила, более могущественная, чем моя собственная, может возвратить мне нравственное здоровье.
Я приняла решение отдать мою волю и жизнь под защиту Бога, как я его понимаю.

Это Юлиана прислала смс-ки.
А потом позвонила сама:
- Кирюш, привет, ты как?
- Привет, Юль! Ты можешь мне не поверить, но я не звонила! У меня этого даже в мыслях не было! – Кира ликовала, - Представляешь?!
- Умница, Кирочка, какая же ты умница! Я тобой горжусь! Кирюша, но ты помни – это только начало, нельзя расслабляться… Я тебе скинула две формулы, подумай над ними… Мне кажется, их ты воспримешь быстро, ты же сильная, ты сможешь, да?
- Да, Юль! Я, правда, не совсем поняла… Бог… это серьезно?
- Там написано: как я его понимаю. Понимаешь?
- Н-н-ну… подумаю…
- Умница! Я еще позвоню и ближе к обеду приеду.

Жданов проскочил мимо Амуры. Хмурый, буркнул приветствие, спросил: здесь ли Катя?
Кира пришла чуть позже. Цветущая и счастливая.
Она поприветствовала секретарей, столпившихся у ресепшена, вопреки обыкновению, не стала их разгонять, только попросила не слишком задерживать начало рабочего дня, и все это с улыбкой.
- Жданов мрачный… Кира цветет… Кто-нибудь что-нибудь понимает? – спросила Шурочка.
Никто, естественно, не понимал, ибо Кира в хорошем расположении духа бывала только тогда, когда приезжала вместе с Андреем.

В неземной эйфории Воропаева пребывала ровно до того момента, как вошла в приемную, где нос к носу столкнулась с Андреем.
- Привет, Кирюша, - старательно изображая интерес к ней, пробормотал Андрей.
- Привет! – легко ответила девушка, уже понимая, что состояние счастья безвозвратно утеряно. Кира не стала задерживаться, она метнулась в свой кабинет, стараясь убежать от Андрея, который застыл, недоуменно глядя ей вслед. Бывшая невеста была какой-то не такой…
А бывшая невеста, прислонившись спиной к двери, с шумом дышала, стараясь не дать пролиться слезам.
Разве можно забыть его глаза и голос… ласковую улыбку…
- Стоп! – почти крикнула Кира, и, вытащила из кармана сложенный вчетверо листок. Это были вчерашние итоги негатива-позитива.
Они так легко писались вчера! Но после встречи… Уже как-то не такими важными становились пересуды за спиной, а то, что «он всегда возвращается» перевешивало все доводы разума.
- Стоп! – снова сказала Кира, судорожно разыскав в телефоне смс-ку Юлианы.

Я пришла к убеждению, что Сила, более могущественная, чем моя собственная, может возвратить мне нравственное здоровье.
Я приняла решение отдать мою волю и жизнь под защиту Бога, как я его понимаю.

- Боже! – едва не зарыдала девушка, воздев руки к небу, - Боже, ну, за что мне это!!!
Слезы, нащупав брешь в обороне, заструились по щекам.
- Нет! – Кира смахнула слезинки, - я сильная… я смогу… я сильная… Сегодня я не стану ни предлагать Андрею поехать ко мне, ни соглашаться, если предложит он. Я не буду…
Немного подумав, добавила:
- Во всяком случае, я не буду делать этого до обеда.
Бог сжалился – до обеда Андрея и не было: они с Романом уехали по делам.

**

Катя выдвигала и снова задвигала ящик.
Большой зеленый пакет… Мятый, истерзанный… Она боялась открыть его и заглянуть внутрь – и так слишком много непрошеных воспоминаний, и так слишком напряжены нервы.
Скрип-скрип…
Хорошо, что папа не будет тут сидеть безвылазно… Хорошо, что удалось уговорить его работать дома…
Все правильно – аудитору незачем торчать весь день в компании, да и аудировать нечего… Ничто отныне не будет спрятано от глаз Павла Олеговича.
Ничто… кроме…
Как странно он смотрел на нее после Совета.
На нее и на Андрея… Неужели подозревает?
Нет сил видеть Андрея… Она же ненавидит его! Или нет? Все-таки, простила?
Как можно работать в такой обстановке, если все время хочется открыть ящик стола и достать… Да знает она, знает, что все неправда!
А глупое сердце отказывается верить.
Если закрыть глаза…

«Твое равнодушие убивает меня.
Я схожу с ума, когда думаю, что ты можешь любить другого. Что могу тебя потерять.
Я готов на всё, лишь бы ты была со мной.
Ты, а не Кира, женщина моей жизни. Хорошо, что я вовремя это понял.
Свадьбы не будет! Я её отменю. Потому что мне надоело врать Кире. Тебе. А главное – себе!
Ты перевернула мою жизнь. Я стал другим человеком.
Если бы не ты, я бы никогда не узнал, что способен любить так сильно.
Тебя любить, Кать…
Только тебя…»

Это разве может быть неправдой? Когда боль в каждом слове?
Пушкарева, ты подумай головой своей – да разве Малиновский мог написать так, что сердце пополам рвется? Этот остряк доморощенный, которому самое место в Comedy Club? Так написал? Да он слов таких не знает…
Кто отменил свадьбу? Он сам или Кира?
Кира?
Если ей так не все равно, почему она цепляется за него?
Но почему он снова с ней?
А с кем еще? Ты вот – с Мишей. Только он не нужен тебе… а если ему Кира не нужна?
Ты здесь третий день, где твои глаза?
Ты не видишь – как он смотрит?
Нет, Пушкарева, ты видишь…

Катя поднялась, отошла к окну.
Зачем она согласилась сидеть в этом кабинете? Лучше бы ушла в бывший Ветрова – там нет мучительных воспоминаний, которыми пропитан каждый сантиметр здесь.
Вздрогнула от его голоса:
- Катя, ты должна выслушать меня!

**
- Ну что, подруга, как дела? – Юлиана как-то незаметно для Киры оказалась в ее кабинете. «Материализовалась, что ли?» - с мистическим испугом подумала Кира и спросила:
- А… ты откуда?
- Из воздуха! – Виноградова направила в сторону Киры неизменный зонтик, - Ты как?
«Каком кверху» - чуть не сострила Воропаева в духе РоманДмитрича, но лишь вздохнула.
- Рассказывай! – скомандовала Юлиана, не сходя с места, - утром ты была в другом настроении.
- Конечно! Еще бы! - снова вздохнула Кира, - утром… А на работу пришла, его увидела и… настроения как не бывало…
- И что он?
- Поздоровался, спросил «Как дела?»
- А ты?
- Позорно удрала к себе… И дала себе клятву, что сегодня он для меня табу.
- Кирочка, ну! Ты же видишь – какая ты умница! Такими темпами мы с тобой! Ух!
- Ух… - передразнила Кира совсем невеселым голосом, - завидую я тебе, Юль… Ты всегда такая веселая… как будто у тебя и проблем не бывает… Такой оптимизм…
- Ну-у-у-у! – улыбнулась Юлиана, - проблемы у меня бывают, как и у всех. Только я не заморачиваюсь на них. Вот и все!
- Как легко! – ехидно произнесла Кира, - и почему другие так не могут?
- Не знаю! – Виноградова выглядела абсолютна искренне в своем недоумении, - я действительно не понимаю: почему другие так не могут! Все же просто!
- Просто? Ка-а-ак? – в голосе Воропаевой было столько муки…
- Да как… - ответила Юлиана уже серьезно, - знаешь, чем отличаются оптимисты от пессимистов?
- Чем?
- Пессимист в сложной ситуации считает, что будет еще хуже… а оптимист… - Фея вновь широко улыбнулась и, уперев острие зонтика в пол, крутнулась вокруг него, - а оптимист, что хуже – некуда! Вот и все!
Кира засмеялась:
- Да уж! Замечательное утешение! Хуже некуда!
- Замечательное. Я тебе серьезно говорю. Это как второе дыханье – когда все, организм не справляется, тебе уже кажется, что сейчас сердце остановится, и – ба-а-а-ам! Второе дыханье! И ты лети-и-ишь! Самое главное, Кир, это уверенность в том, что второе дыханье непременно будет. Обязательно, понимаешь? Только нужно еще совсем чуть-чуть поднажать!
Кира только качала головой. Так просто! Эх…

**

Катя, не оборачиваясь, сухо спросила:
- Это по работе?
- Нет.
- В таком случае, мы уже все обсудили…
- НЕТ! Ты меня не слушаешь, не слышишь!
- Я знаю все, что ты скажешь. Мой ответ – нет! Ты исчерпал кредит доверия…
- Катя!
- Нет!
А он не слушал. Протопал через весь кабинет, встал за спиной… жар от него мешал дышать – даже в душном Египте такого не было. Она поднесла руку к горлу… нет, на этот раз блузка не давила горло… но дышать было нечем. Голова закружилась, перед глазами все поплыло, тихо ойкнув, она погрузилась в небытие.
Андрей тут же подхватил ее на руки. Он испугался – да. Но одновременно был счастлив держать ее на руках. Как будто не было преград их разделяющих…
Быстро оглядевшись, ногой скинул со стола папки и уложил ее, поддерживая за голову:
- Катя? Катюша?
Однажды он уже делал ей искусственное дыхание…

- Андрей Палыч? – округлились ее глаза.
- Все происходит слишком быстро? – улыбнувшись уголками губ, спросил он.
- Дежа вю… - пробормотала Катя, все еще до конца не пришедшая в себя.
- Ага… - и он снова коснулся ее губ, легонько. Она не вырвалась, не ударила… И он усилил давление, разжимая ее губы, и блаженно почувствовал ответ, и ее язычок скользнул по его губам…
Он застонал блаженно, и в этом стоне звучала и нежность, и страсть, и страх вновь потерять ее.

- Ка-а-ать! Тут к тебе пришли! – раздался голос Маши в селекторе, и в мгновение ока Катерина, отпихнув от себя Жданова, оказалась у аппарата.
- Маша, кто? – чуть испуганно спросила она.
- Михаил Борщов!
Самые гениальные актеры, когда-либо игравшие знаменитую немую сцену Гоголя, позавидовали бы выражению лица Катерины в этот момент. Испуганная, взъерошенная, она глянула на Андрея и прошипела:
- Быстро в каморку!
Жданов и возразить не посмел: тут же юркнул за дверь, совсем не понимая – что происходит. А Катя пригладила волосы, глубоко вздохнула и произнесла в микрофон:
- Маша, пусть минутку подождет, у меня телефонный разговор…
С громким выдохом опустилась в кресло, чувствуя и сердце, колотящееся где-то в районе горла, и полыхающие уши, и щеки, наверняка цветущие самым, что ни на есть, маковым цветом. Спохватившись, она достала зеркальце: так и есть: еще и помада размазана! Хорошо, что она яркой не пользуется.
Удалив следы запретного поцелуя с лица, обновив, слегка, косметику, Катя вздохнула еще раз. Организм медленно снижал уровень адреналина в крови. Она еще выпила воды и подумала, что, пожалуй, теперь может принять Мишу.
О Жданове же, спрятавшемся в каморке, она и думать забыла…

А Жданов, стоя под дверью, не мог понять – что, собственно, случилось, что его спрятали? Они вполне могли бы сделать вид, что просто беседуют… Но при мысли об этом Жданов хмыкнул:
- Хороша беседа! - кончиками пальцев он провел по своим губам, чуть онемевшим от затяжного поцелуя, и хмыкнул снова.
Самое главное, что Катя ответила на поцелуй, и не просто ответила, а страстно отдалась его губам и даже прихватила за затылок, запустив пальчике в его волосы… Андрей блаженно прошептал:
- Ка-а-атенька… милая моя…
Теперь только дождаться ухода несвоевременного посетителя…
А, кстати, кто это?
Порывшись в памяти, Жданов понял, что фамилия ему не знакома. А-а-а… если… если это ее новый ухажер?!!
Че-е-ерт! – разозлившись, Андрей чуть не вылетел из своего убежища с требованием объяснений, но услышал почти спокойный голос Катерины:
- Маша, пусть войдет!
А следом – звук открывающейся двери, радостный возглас незнакомца:
- Привет, Катюша! Я, наверное, помешал? Извини…
И катин голос:
- Привет, Миш, ничего страшного… Просто был важный звонок, но теперь я освободилась.
А потом тихие шаги и шорох… и тишина…
Андрей пытался рассмотреть – что происходит, но в узенькую щелку открытого стекла видел лишь краешек стола и окно, а Катя, похоже, прошла в сторону дверей.
Они целуются?!!! – всплыла ужасная мысль в воспаленном ревностью мозгу. Катя!
Усилием воли он заставил себя не выдавать своего присутствия – надо, все-таки, понять: что происходит…

Катя подошла к Михаилу, они обменялись рукопожатием; Миша задержал катину ладошку:
- Я знаю, что ты занята… но, может, вечером у тебя найдется пара часов для меня?
- Миш… Я не знаю пока… Столько дел – не знаю: за что и хвататься… Давай я тебе позвоню?
- Нет… Не думаю, что это – хорошая идея… Давай тогда вместе пообедаем! Обедать-то ты ведь пойдешь?
- Да… Хорошо, Миш… Одну минуту, - Катя вернулась к столу, взяла сумочку, - Пойдем? Лучше сейчас, потому что через два часа у нас совещание, надо еще подготовиться.

Они ушли, а Жданов еще некоторое время не смел отворить дверь. Да кто такой этот Михаил Борщов?!
Решив, наконец, что можно, он покинул каморку. Постоял посреди кабинета, чувствуя себя идиотом, и вышел через конференц-зал.

_________________
Все будет. Но не сразу...

эхххх
НРКмания висит

Глава 3

- Скажи, ты мне веришь?
- Когда ты рядом - верю. Когда вижу Андрея – нет.
- И что? Решила топтаться по граблям?
- Юля!
- Нет, ты скажи – что для тебя важнее: быть свободным человеком, принадлежать себе, любить того, кто любит тебя или всю оставшуюся жизнь делить Жданова с другими женщинами, ждать его одинокими вечерами и слышать ложь?
- Ты так спросила… - насупилась Кира.
- А ты считаешь, что дела обстоят по-другому? Что после второго «или» может последовать предложение безоблачного счастья с Андрюшей? Ты сама то в это веришь?
- Отстань! – настроение Киры становилось все хуже и хуже. Она ждала от Феи помощи, а не копания в душе – никто не имеет права топтаться на ее чувствах! Ну, да! Жданов ее не достоин! Ну и что? В конце концов, он оценит преданную и жертвенную любовь! Любовь той женщины, которая всегда рядом, не смотря ни на что!
- Интере-е-е-есно, - слегка ехидно протянула Юлиана, глядя на лицо задумавшейся Киры, - почему мне кажется, что я знаю: о чем ты думаешь, а? Брось, подруга! Любовь – это не производственные показатели, в виде ордена ты ее не заработаешь! Как ни печально признавать, но она – либо есть, либо ее нет… Ты же взрослый человек, должна понимать!
- Я понимаю… - сквозь зубы произнесла Кира.
- И какие выводы?
- Я веду себя как дура!
- И?
- Ну, что ты хочешь? – растроенно взмолилась Воропаева, - я не могу, не могу!
- Кира, успокойся! Мы, все-таки, в ресторане – на нас люди смотрят. И не говори, что тебе это неважно – тебе-то как раз это важно. Что скажут, что подумают… Так вот задумайся о том, что будут говорить, если ты выйдешь за Андрея, а он будет гулять, а? Или тебе рассказать о том, что говорили раньше?
- Перестань!
- Это ты перестань… - мягко отозвалась Юлиана, - перестань жить мечтой, вернись в реальность! Тебе так трудно, потому что ты продолжаешь надеяться, а ты должна понять, что надежды – нет! Понимаешь? Нет ее!
- Есть!
- Есть? – Фея чуть не засмеялась, но удержалась – только улыбка чуть тронула губы, - хорошо. Позвони ему…
- Что?
- Позвони ему. И предложи поехать сейчас в ЗАГС заново подать заявление.
Кира кусала губы, не зная – что ответить. Она примерно представляла себе – что ответит на это Андрей. И абсолютно точно знала – что он при этом подумает. Но говорить вслух, конечно же, не хотела:
- Я его номер стерла, - буркнула она, уткнувшись в тарелку.
- И я уже поверила, что ты его не знаешь наизусть! Хорошо! Давай проще! Просто позвони! Просто спроси… где он сейчас и что делает! Ты ведь так любишь задавать этот вопрос, да? – Виноградова взглядом буквально вцепилась в Киру, не позволяя ей отводить глаз.
- Я не хочу!
- Почему?.. Кира! Признайся – хорошо, не вслух… Признайся себе… Скажи себе правду. Ты ведь ее знаешь, да?
Кира, скучно ковыряя вилкой в салате, молчала минут десять, потом все-таки выдавила:
- Да… Я ему не нужна. Я признаю это. Я хочу избавиться от этой зависимости. Я хочу жить нормальной жизнью. Я не хочу, чтоб за моей спиной перешептывались и крутили пальцем у виска. Да. Я хочу… Но мне остается надеяться только на Божью волю, потому что… потому что я сама не в состоянии справиться с этим…
Фея практически потеряла дар речи – сказанное Кирой свидетельствовало об очень серьезном намерении…
- Ну… что ж… признаться, ты - молодец… Я не ожидала от тебя таких слов… так быстро… Просто молодец! Ты – действительно сильный человек. Я верю в то, что ты справишься. Очень скоро справишься, Кир. Ты мне веришь?
Глаза Киры снова зажглись надеждой. Она сейчас тоже верила в то, что сможет:
- Да!
- Ты готова продолжать?
- Да!
- Тогда… подумай… кому ты причинила зло… и приготовься возместить ущерб…
- Что-о-о?!!
- Я думаю, ты меня поняла.
- Ни за что!!!
Отдать Андрея Пушкаревой? Собственными руками? Нет! Это она сделать не в силах!

Непонятно – что за частичная амнезия с ней приключилась: будто мозг насильственно исключил на время гнетущее воспоминание…
Катя спокойно пообедала с Михаилом, досадуя на излишнюю навязчивость и услужливость молодого человека; села в такси, всю дорогу размышляя о текущих делах и о реорганизации; вышла чуть поодаль от компании, чтоб немного прогуляться по свежему весеннему воздуху, а когда громада Делового центра нависла над ней грозной тенью, к горлу подступила паника.
Сердце екнуло и с ускорением принялось разгонять кровь, губы, обцелованные Андреем будто вспухли, заныла грудь, а внизу живота непрошенным гостем вспухало желание.
Что же она наделала!
Катя притормозила, оглядываясь в поисках какой-нибудь скамейки – чтоб сесть и собраться с мыслями, а заодно выкинуть из головы дурацкие мечты, годные только для глупых, наивных девчонок.
Такой девчонкой она была всего лишь несколько месяцев назад, но поплатилась за веру в сказку и теперь, для того, чтобы выжить, ей необходимо было забыть эту дурь. Забыть!
Катя расстегнула пальто – чтоб ветер дорвался до тела и охладил его.
Забыть.
Она шагала к зданию, повторяя в такт шагам: за-быть, за-быть!
И в лифте повторяла.
И по дороге к своему кабинету.
Только там, наконец, спокойно вздохнула, размышляя – не закрыть ли дверь на ключ. Правильно размышляла: не успела она еще и отдышаться как следует – а на пороге уже возник Жданов с букетом роз.
- Ка-а-атенька!
Андрей решил не выяснять пока – кто такой этот Борщов, а закрепить успех. И быть нежным, любящим, страстным, хотя за тот час, пока Катерины не было, ревность едва не съела его изнутри.
- Андрей Палыч! – Катя постаралась придать голосу металлическую окраску, хотя счастливая улыбка без спросу так и лезла наружу, - Вы по делу?
- Да брось, Катя! Перестань! Что ты? – Жданов совершенно искренне полагал, что она шутит.
- Андрей Палыч… Вы должны забыть… эта минутная слабость ничего не решает. Все в прошлом.
- Кать, в каком прошлом? Я люблю тебя!
Ох, напрасно он это говорил! Катю невольно передернуло, старая обида всколыхнулась, выгнав все приятное и нежное, что начинало заново рождаться в ее душе…
– Ты столько раз говорил мне об этом, что у меня выработался рефлекс. Когда ты говоришь мне о любви, мне хочется бежать!
– Катя! Ты целовала меня!
– Этого больше не повторится!
Катя! – Жданов почти навалился на стол, его лицо так близко, что Катя, не выдержав, отодвинулась вместе с креслом, но он словно не замечал, - Кать, никогда не поздно начать всё с начала. Мы любили друг друга!
Катя засмеялась:
- Ты называешь это любовью? Ты раздавил меня, растоптал!
- Прости меня, Кать! Давай попробуем ещё раз!
«Он врет!» - кричал разум.
«Он смотрит та-а-ак… Глаза врать не могут!» - протестовало сердце.
«Ты дала слово!» - напоминала совесть.
«Ему нельзя верить», - убеждала боль.
«Ты не сможешь без него жить…» - шептала любовь.

_________________
Все будет. Но не сразу...

Да, вот так... Разум против сердца, совесть и боль против любви...
Где там Кира ходит? Без неё здесь, действительно, не обойтись...

P.S. А НРКмания совсем отказывается загружаться!

_________________
Я ЖИВУ В ФАН-АРТЕ!

Grasiela
Кира не ходит, Кира думает :)
Пасибки!

Кира даже раскраснелась, Юлиана, как ни в чем ни бывало, потягивала кофе.
- Хорошо… - спокойно сказала Виноградова, поставив чашечку на стол, - не отдавай…
- А-а-а… что? – удивилась покладистости подруги Кира.
- А ничего. Освободи Пушкареву от слова.
- Вот уж нет! – категорично отрезала Воропаева.
- Боишься… - язвительно усмехнулась Юлиана, - продвинутая… стильная… богатая… успешная… красивая… высокомерная… Кира Воропаева боится конкуренции какой-то Пушкаревой! Как ты ее называла? Лепорелла? Ужасно мило! Да-а—а… куда мир катится?
Кира, задохнувшись от злости, запротестовала:
- Я не боюсь! Я.. Я..
- Ты – боишься. Ты боишься даже сейчас, хотя прекрасно знаешь, что Катя слово сдержит. Тебе бы у нее этому поучиться…
- Мне? У Пушкаревой?!!! – яростно вскричала Кира.
- Тебе. У Пушкаревой, - подтвердила Юлиана, - вот ты можешь дать слово, что не попытаешься наладить отношения с Андреем и не нарушить его?
- Зачем это я буду такое слово давать? – заюлила Кира.
- А кто просит? Дело в том, что ты не сможешь. И я, скорее всего, не смогла бы. А Катя – сможет. И ты попробуй только себе представить – какая у нее сила воли!
Не осознавая своих действий, Кира поежилась.
Она представила. Но она не могла себе представить – КАК такое возможно. У нее не было сомнений в том, что Пушкарева любит Андрея, что это чувство сжигает ее изнутри так же, как Киру… Но почему Пушкарева может отказаться, а она, Кира, нет? Что такого есть в ней? А, может быть, это качество – именно то, чего Андрею не хватало в Кире? Почему он всегда был в ней так уверен? Потому что Катя держит слово… Даже если оно глупое… Нет… Кира на такое самоотречение не способна… Да, она готова прощать его, но… для того, чтобы он был с ней… она готова отметать все препятствия, лишь бы быть с ним… и клятву нарушить… и нечестно действовать… и следить… любой ценой… Разве ей, Кире, мог Андрей доверять? Если она сама в себе не уверена…
Юлина делала вид, что ей все равно, но краем глаза следила за изменениями на Кирином лице – за тем, как она хмурилась, улыбалась уголками губ… морщила лоб…
Вот сейчас невозможно было предугадать – что решит Кира… поэтому Фея старалась побыстрее просчитать возможные варианты, продумать аргументы. Ясно было, что нужно оградить ее от Андрея, в принципе, Юлиана вполне могла бы сделать это сама: просто попросить, чтоб он оставил Киру в покое… ради ее блага… Но все эти шаги, шажки и шажочки… Кира должна пройти сама… только так можно быть уверенными в том, что лечение будет успешным.
А еще… еще нужно придумать ей занятие. Интересное… захватывающее… полезное… Хм… А ведь идея – есть… правда, она дурно пахнет… но… кажется…
- Кир? – позвала задумавшуюся подругу Юлиана, - ну, что ты решила? Ты за честную конкуренцию или по прежнему тебе нужна фора от Пушкаревой?
Кира вздрогнула – так насмешливо звучали слова Виноградовой.
- Ты провоцируешь… - недовольно пробормотала Кира.
- Да! – весело засмеялась Юлиана, - знаешь, я почему-то уверена в тебе… В том, что посмотрев с этой точки зрения…
- Что ж… ты права… очень неприятно чувствовать себя неполноценной… я никогда не задумывалась о том, что лучше проиграть, чем выиграть, когда все остальные поддаются…
- Слова не мальчика, но – мужа! – подняла Юлиана вверх указательный палец, - я тобой горжусь!
- Чем гордиться-то? – горько усмехнулась Кира, - как будто я и вправду на что-то решилась…
- А разве нет?
- Нет… я ни за что не пойду к Пушкаревой!
- А ты не ходи!
Кира удивленно хлопнула глазами – а чего же тогда добивается Юлиана? А Юлиана, хитро прищурившись, добавила:
- Ты не ходи, ты напиши записку.
- Что?
- Записку: Я, Воропаева Кира Юрьевна, освобождаю Пушкарева Екатерину Валерьевну от данного мне слова. Дата, подпись. Почтальоном Печкиным, так и быть, я поработаю сама…

**
- Уйди, пожалуйста, оставь меня! – в ее голосе было столько жалостной мольбы, что Жданов содрогнулся всем телом, понимая, однако, что не может уйти. Надо договорить. Надо дать себе шанс приблизиться к ней. Довести, в конце концов, до обморока, а потом утащить свою добычу в каморку, закрыться, и там, сходя с ума от невозможности, вымолить прощение, не отпуская ее из своих объятий ни на секунду. Он понимал, прекрасно понимал нереальность плана, но мечтать запрета не было, но уж – в чем-чем, а в мечтах он поднаторел основательно.
– Ты должна меня выслушать. Ты меня любишь.
- Ты самонадеян! Мне всё равно, неужели ты не видишь?!
Не видит. Он не видит, что ей – все равно. Сквозь проступающие слезы в глазах блестит страсть, и грудь вздымается волнительно, и губы алеют призывно, чуть приоткрываясь – будто ждут немедленного поцелуя.
– Тебе не может быть всё равно. Я не понимаю, зачем ты это говоришь. Я не понимаю, к чему все эти игры. Ты ведь всё равно будешь со мной.
– Нет!
Глупая девочка! Маленькая глупая девочка, ты не понимаешь… Ты не понимаешь, что убежать – невозможно. Убежать – абсолютно невозможно, потому что свершилось уже все, что могло, там, на небесах… И они, как грозовые тучи, наделенные разноименными зарядами под названием «мужчина» и «женщина» неумолимо несутся навстречу друг другу, чтобы полыхнуть в пожирающем огне молнии, сгореть, восстать, а потом сгорать каждый при взглядах и прикосновениях.
– Да! Мы начнём с нуля, с чистого листа, словно ничего не было.
– Нет.
- Уже поздно говорить нет.
Он уже почти перегнулся через стол, почти лежит на нем, а она, съежившись в кресле, физически ощущает тяжесть его жадного взгляда, ощупывающего свою собственность, словно проверяя – не убыло ли чего.

Стук в дверь заставил Жданова чертыхнуться и, выпрямившись, запахнуть пиджак – застегнуть он не успевал; Катя же вздохнула – не то облегченно, не то – обреченно, не то – разочарованно.
- Можно? – вошла Юлиана. Она сразу оценила мизансцену и поняла, что Жданов осаждал неприступные бастионы всеми доступными средствами, а ее подопечная держала оборону из последних сил. Трудно представить: что было бы дальше, ведь эта стойкая, как оловянный солдатик, девочка Катя ни за что сдалась бы.
Жданов глядел на Виноградову зверем, Катя прятала глаза, отворачиваясь.
- Андрей, извини, выйди, пожалуйста.
Тот, заворчав, вышел, прячась, будто от холода, в пиджак.
- Катя, это тебе! – протянула Юлиана конверт прямо в руки.
- Что это?
- Увидишь. Лучше посмотри прямо сейчас. А я пойду.
- Но…
- Тебе лучше быть одной.

Спустя полчаса, Катя все еще сидела в легком оцепенении, глядя на лист бумаги.
«Освобождаю от слова» - было написано на ней.
И размашистая подпись, не оставляющая сомнений в авторстве.

_________________
Все будет. Но не сразу...

Глава 4

Кира пожалела о содеянном уже через несколько минут после того, как они с Виноградовой расстались. Юлиана пошла относить Кате записку, а Кира отправилась к себе.
Теперь она сидела в кабинете, проклиная всех - Пушкареву, Жданова, себя и Малиновского, по вине которого все и произошло. Ну и Юлиану, конечно.
Странное дело… Кира, которая и близко никого к себе не подпускала, предпочитая страдать молча и с упорством маленького мула тянуть свою скорбную лямку, вдруг раскрылась перед Юлианой – пусть и подругой, но не слишком близким человеком…
Да, следует признать, что Виноградова действует на нее гипнотизирующе; ее энергия, оптимизм и уверенность в том, что будет хорошо, заражает; рядом с ней действительно веришь в это… И кажется, что проблемы - преходящи, что решаются они по мановению руки, что жизнь – чудесна и не стоит оглядываться на плохое, когда вокруг столько замечательного…
Юлиана умела радоваться жизни и щедро делилась радостью… Но… стоило Кире остаться одной, как горечь с новой силой обрушивалась на нее…
Вот и сейчас…
Там, в ресторане, она под влиянием импульса написала эту проклятую записку – Виноградова профессионально поймала ее на «слабо», на подначку. Как все просто… Ей сказали: ты что, боишься конкуренции со стороны Пушкаревой? И Кира с готовностью принялась доказывать, что – нет. ..
А на самом деле?
На самом деле – да.
Боится.
Боится безумно! Но лишь недавно призналась в этом хотя бы самой себе… И даже если бы не любил ее Андрей, все равно боялась бы именно Пушкареву… Она слишком не похожа на остальных… слишком… А это притягивает всегда, именно такие женщины привлекают мужчин – им же хочется разгадать загадку непохожести… Кира для Андрея была слишком предсказуемой… Фарфоровой куклой Барби в розовом гламурном домике… С заученными жестами и улыбками. Их жизнь, даже наедине, была подчинена законам общества, даже дома Кира зачастую вела себя так, будто за ними наблюдают…
Надо, чтобы все было красиво – это ее девиз. Вот только в погоне за красотой она забыла, что существуют другие вещи, важные не для общества, а для двоих.
У Андрея с Катей это было даже в работе… Потому Кира так сходила с ума от близости Пушкаревой к Андрею.
Катя-Катя-Катя… Катя всюду была рядом с ней… И настал тот миг, когда Андрей перестал замечать внешнюю некрасоту помощницы.
Так же, как перестал замечать внешнюю красоту невесты.
Из красоты каши не сваришь.
Под фантиком Киры оказалась начинка из фотографий в глянцевых журналов.
Под фантиком Кати – любовь, нежность, теплое человеческое общение…

Нужно научиться любить себя – сказала ей Юлиана.
Нужно выкопать веселую, добрую девочку, которой она была когда-то, из-под вороха макулатуры и глянца – сказала себе Кира.
Ту девочку так просто любить… Ее все любили…


Юлиана, оставив Катю наедине с запиской, отправилась искать Андрея – дабы задержать его хотя бы на полчаса: ведь Кате предстоит многое сейчас обдумать.
Андрей в баре пил кофе с Малиновским.
Юлиана посмотрела на них и задумалась. Ну, понятно, что подходить не стала – Ромио, сам того не подозревая, выполнит функцию тормоза, но вот одна мысль показалась Виноградовой интересной.
Крайне интересной.
Настолько, что она даже не удержалась и хихикнула.
Не пойти ли теперь к Кире?

- Отдала? – хмуро спросила Воропаева, едва Юлиана переступила порог кабинета, - и что? Пушкарева теперь по потолку бегает от радости?
- Не знаю, я сразу ушла… Но мне кажется, что радости ей не прибавилось, наоборот…
- Почему? – удивилась Кира, - ведь ей теперь все карты в руки?
- Потому что она не верит Жданову. И, для начала, ему придется ой как потрудиться, чтобы вымолить прощение…
Кира скривилась.
Барыня какая! Сам Жданов бегает за этой пигалицей, а она, понимаете ли, еще и нос воротит! Злость накрыла Воропаеву с головой, ненависть черными кляксами расползлась по стенам кабинета.
- А ты, я смотрю, уже пожалела о записке? – насмешливо спросила Фея.
Кира ничего не ответила.
- Слушай… - Юлиана примостилась на диванчике, - а ты Малиновскому отомстить не хочешь?
- Что? – Кира посмотрела на подругу, - Отомстить? И ты мне это говоришь? Ты же считаешь месть дурным тоном?
- Вообще-то да… Но тебе же надо как-то развлечься… И потом, мы можем назвать это не местью, а справедливым наказанием… Око за око!
Воропаева покачала головой… Нет, конечно, она не прочь отомстить Малиновскому… Но не килера же вызывать! А обычные методы к этому клоуну применять невозможно – он даже не заметит…
- Да как ему мстить? Ему же все – как с гуся вода!
- Ну-у-у-у… мне тут только что одна идейка в голову пришла… что-то вроде – тем же самым по тому же месту…
- Это как? - заинтересовалась Кира и даже подалась вперед, приготовившись слушать.
- А давай мы с тобой разработаем план, чтоб влюбить Малиновского в тебя! Он влюбится, а ты над ним посмеешься! А?
- Влюбить Малиновского? – Кира захохотала, - Юль, легче отвадить Жданова от Пушкаревой!
- А вот и нет! – очень серьезно возразила Кира, - Жданов любит, с этим бороться нельзя. А у Малиновского душа свободна. Вот мы и устроим ему фокус-покус.
- Я не знаю… - с сомнением произнесла Кира, - это невозможно… совершенно невозможно…
- Если очень захотеть – можно в космос полететь! – пропела Юлиана, - все возможно!
И они, споря и хихикая, принялись намечать План по влюблению господина Малиновского…

Катя, положив записку перед собой, подперла руками голову.
Что это? Зачем? Кира… освобождает ее от слова.
Иными словами – разрешает принимать ухаживания Жданова и отвечать на них…
Зачем? Они же помирились ,они снова вместе?
Или что-то не так?
Или она так боится, что Катя уведет у них компанию, что готова поделиться своим женихом?
Бред…
Зачем это Кире?
Ах, зачем она не пришла сама, не сказала?
Катя, порывисто вскочив, схватила со стола бумажку, намереваясь выяснить все, до конца.
Но сразу же и села обратно.
А если Кира так и не нашла в себе сил простить его?
И отпускает. Отпускает к ней, к Кате… думая, что он ее любит…
Невеселая улыбка коснулась губ девушки.
Андрей Жданов любит Катю Пушкареву… Вам самой то не смешно, Кира Юрьевна?
Катя вздохнула, произнесла вслух:
- Ну, и что теперь с этим делать, Екатерина Валерьевна? Присовокупить к зеленому пакету?
Закрыв глаза, она откинулась на спинку кресла.

Собираю наши встречи, наши дни как на нитку
Это так долго

Прошептала полузабытые слова песни, а перед глазами сразу возник караоке-бар и Андрей, удивленно-смеющийся… Не было бы проклятой инструкции, она продолжала бы сидеть в каморке… и выбегать в ответ на его «Кать!»… Была бы все той же наивной девочкой, не ждущей чуда, а только робко мечтая о нем…

Я пытаюсь позабыть, но новая попытка
Колет иголкой

Пытаюсь… пытаюсь не вспоминать, но как противиться его голосу… поцелуям… и только при слове «люблю» загорается красный свет, и тогда… Пусть бы он чаще повторял это «люблю» - ей было бы проще противиться тому, что болит и стонет в сердце.

Расставляю все мечты по местам
Крепче нервы, меньше веры день за днем

Да. Никакой веры! Не нужно ей кирино разрешение. И Жданов – не нужен!

Да гори оно огнем…

Листочек был смят с особым садизмом и отправлен в мусорную корзинку под столом. Катя гордо выпрямилась, придвинула к себе папку с документами.
Работа, работа, работа!

- Арбайтен… - радостно всплыло в памяти, - Скоро Совет, а у нас еще конь не валялся...
И поцелуйчики… быстрые, легкие, многообещающие…
Целую тысячу раз. Дышу тобой. Твой А...

Вздрогнула, дернула горестно головой, нагнулась, достала листочек, тщательно распрямила его на столе, разгладила края…

Только мысли все о нем и о нем,
О нем и о нем…


Андрею никак не удавалось отвязаться от Малиновского, который снова и снова перетирал тему преображения Пушкаревой.
- Ты так ею восхищаешься, - хмуро проговорил Жданов, - что можно подумать – влюбился…
- Эх! – закатил глаза к потолку Роман, - я бы, конечно, влюбился! Но у меня и тогда шансов не было, а теперь и подавно!
Андрей про себя порадовался, что Рома, хоть, все соображает и не станет подкатываться к Катерине со своими сомнительными комплиментами.
- Ладно, - поднялся Андрей, - хватит болтать, дел много.
- К Катеньке пойдешь? – ехидно спросил Рома.
- К Екатерине Валерьевне! – вскипел вдруг Жданов, и покинул Малиновского, которого несказанно удивил этот внезапный рык.

Зайдя к Кате, Андрей увидел, что она быстро что-то спрятала под папкой, и первоначальный его план поговорить немедленно изменился. Он подумал, что прячет она фотографию Борщова, которой любовалась в тиши президентских апартаментов.
Если отвлечь ее внимание… можно фотографию забрать… зачем?.. Хоть знать его в лицо… И вообще… нечего ему тут делать…
- Вы что-то хотели, Андрей Палыч? – проговорила Катерина официальным тоном, но голом ее слегка дрожал.
- Да, Екатерина Валерьевна… Я случайно удалил файл со списками претендентов на покупку франшиз, а у Вас он, наверняка есть… Не распечатаете ли этот список?
Принтер Катерины был установлен в каморке – это Андрей успел заметить, когда поневоле оказался там. Катя сейчас пойдет за распечатками, а ему надо постараться забрать фото…

Катя пошла.
Жданов молниеносным движением приподнял папку – под ней оказалась не фотография, а какой-то смятый и выпрямленный листочек.
Письмо!

- Вот списки, Андрей Палыч! – протянула Катерина листки.
Жданов сделал вид, что в мире нет ничего интереснее этих списков, и уткнулся в них:
Краденая бумажка жгла карман, нужно было уходить побыстрее.
- Спасибо! – кинул он и поспешил убраться, оставив Катю недоумевать.
Только что он лез с поцелуями, с объяснениями в любви, а тут даже не смотрит! Почему? Решил, что атаки бесполезны и смирился?
- Что ж… ты права, Пушкарева, что ему не веришь…
В носу защипало, и Катя придвинула к себе отчеты – чтоб отвлечься от невеселых дум.

_________________
Все будет. Но не сразу...

Жданов сунулся к себе, но там сидел Ромка. В приемной – секретари. В коридорах – сотрудники.
Не придумав ничего лучше, он заперся в кабинке туалета и дрожащими руками вытащил листочек. Прочитал – и ничего не понял. И второй раз – тоже.
Почему Катя прятала эту бумажку? Что в ней такого? Почему она смята, а затем почти любовно разглажена. ЧТО ЭТО ВООБЩЕ!
Он снова перечитал, и только сейчас обнаружил подпись, на которую сразу не обратил внимания. Подпись… Это же подпись Киры!!!
От какого слова она освобождает Катю?
Догадка явилась внезапно, от этой мысли Андрей даже задохнулся – Катя… Кира… Катя смогла уговорить Киру не уходить из ЗимаЛетто… потому что дала слово? Что не будет встречаться с ним? Кира… О, господи!
Жданов вылетел из кабинки, чуть не уронив какого-то мужчину, тот, отскочив, покрутил пальцем у виска, но экс-президенту было не до него.
Он ворвался к Кире.
- Это что? – заорал, не утруждая себя предисловиями, и подержал записку перед ее лицом, - это что?!!!
Кира непроизвольно отодвинулась, не сразу понимая: что происходит. Потом сфокусировала взгляд, разглядела и возмутилась:
- А Пушкарева, значит, сразу к тебе побежала!
- Нет! Не смей так говорить про Катю!
- И еще скажи, что она тебе не показала записку!
- Нет! Я ее сам взял!
- А, ну, конечно… если…
- Нет! – Андрей даже не дослушал, - я… я… ее украл… я вошел, она что-то спрятала… я подумал фотография Борщова… хотел посмотреть… отвлек и забрал…
Кира не поняла – что за фотографию хотел увидеть Жданов и кто такой Борщов, но одно она поняла хорошо: все, что говорила Юлиана, было правильным абсолютно. Как можно на что-то надеяться, если малейшая мелочь из жизни Кати задевает Андрея настолько, что он теряет и рассудок, и равновесие…
- Андрей… - проговорила Кира почти спокойно, - у тебя ведь есть ключи от моей квартиры?..
- Господи, Кира, о чем ты? Я не смогу сегодня, я…
Но Воропаева его даже не слушала, она торопилась сказать свое – пока не иссякла решимость:
- Андрей, у меня дома, в комнате, стоит твой собранный чемодан, пожалуйста, забери его сегодня, можешь прямо сейчас – пока меня дома нет, забери, ключи оставь на столе, дверь захлопни!
- А-а-а-а…
- Да, мы расстаемся, это решение окончательное, я не передумаю – можешь быть в этом уверен.
Жданов медленно опустил руку с бумажкой, изумленно глядя на Киру. Судя по всему, она говорила серьезно. Она никогда еще так спокойно не говорила о расставании.
- А-а-а-а… - собственно, он не знал – что спросить. Что-то сказать было надо, но что?
- Ты меня понял?
- Да, конечно… я…
- Андрей, не надо ничего говорить, пожалуйста! Просто уйди сейчас… И сделай так, чтоб, когда я сегодня вернусь домой, о твоем присутствии в моей жизни мне уже больше ничто не напоминало… Я тебя очень прошу… - последние слова она говорила почти шепотом.
Жданов, сглотнув слюну, кивнул и тихо вышел.

- Он даже не расстроился! – констатировала Кира и, уронив голову на руки, заплакала.
Это были слезы облегчения – с ними выходила боль и горечь, освобождая душу для чего-то нового. Только что она, наконец, оборвала нить, связывающую ее с Андреем. Сердце еще будет болеть, она еще долго не сможет забыть, но назад пути не будет.
Она знала это.
Верила.

Чтобы забыть тебя и поскорей,
Я приглашу в дом старых друзей…
И притворюсь, будто все хорошо,
Стану шутить я всем бедам назло.
Я прогоню нелепую боль,
В жизни моей ты сыграл свою роль.
Кто-то другой скажет "люблю",
Может быть, даже поверю ему.

Та, что с тобой рядом была -
Это твой сон, грех, это - не я,
Если и жаль мне, то только тебя,
Ведь я для тебя умерла.

Крикну, а в ответ - тишина,
Снова я останусь одна.
Сильная женщина плачет у окна…

_________________
Все будет. Но не сразу...

Глава 5

Собственно, писать инструкцию не было никакой необходимости, но девушки не могли отказать себе в таком удовольствии - поизгаляться над Ромио, считающего себя неотразимым… Вот и написали.
Кира смотрела на лист.
Пункт первый.
Разозлить
Вроде, когда обсуждали, это казалось простым, теперь – уже не очень.
Страшно.
Страшно, но очень заманчиво – интересно, как будет выглядеть смертельно влюбленный Малиновский, когда увидит эту инструкцию? Чувство юмора у него исчезнет на всю оставшуюся жизнь или только на время?

Гадливо ухмыляясь, Кира, включив функцию анонимности, отправила смс «Ромочка, будь вечером дома, я приду-у-у-у-у…» И подписалась «Незнакомка».
- Этого вполне достаточно, - прошептала девушка, - чтоб придурок сидел дома как приклеенный.

Андрей, в который уже раз за этот день, зашел к Кате.
Она лишь приподняла глаза от бумаг и, увидев – кто, вернулась к своим делам.
- Кать…
Нет ответа.
- Ка-а-ать… Мы с Кирой расстались…
Нет ответа.
- Ка-а-ать… насовсем…
- До ужина, - буркнула Катя, - не поднимая глаз.
- Что? – не расслышал Жданов.
- Ничего… Меня это не интересует…
- Катя!
- Оставьте меня в покое… Я серьезно… - вот теперь она уже подняла голову, и на миг Жданов увидел жалобные глаза – такие же, как недавно были у Киры.
- Катя! Мы… расстались… с Кирой… Это больше не должно тебя тревожить…
- Вы расстались с Кирой… - Катя вместе с креслом чуть отъехала от стола и презрительно прищурилась, - Ты хотел сказать: Кира рассталась с тобой?
- Господи, Катя, ну, о чем ты? Какая разница? Главное – мы расстались!
- Разница… - задумчиво повторила Катя, - и вправду… какая разница… Кира поняла, что не желает связывать с тобой свою жизнь… Так ведь?
Андрей чуть помрачнел – ему не нравился настрой Кати. С чего он решил, что она будет рада? Поцелуй? Ну, так и он пытался целовать Киру, только не ощущал ничего при этом… А Катя… может, она решила проверить… и убедилась, что ничего не чувствовала к нему? Нет… он помнил… он знал – как целуют, когда ничего не чувствуют…
Что ж, Катенька… не хочешь по-хорошему? Будем по-другому… Тебе все равно никуда от меня не деться…
- Кира?.. Да, она поняла… - смирил гордыню Андрей.
- А мне зачем ты нужен?
- А я тебе был нужен только потому, что был нужен ей? – постарался не обидеться Жданов.
- Нет… Я не так выразилась… Просто… Не настолько ты ценный приз, каким себя считаешь… И ты ошибаешься, когда думаешь, что все женщины должны падать в обморок от счастья при твоем приближении…
- Да ну? - хмыкнул Андрей, - загвоздочка вот только маленькая… меня все женщины и не интересуют, пусть хоть штабелем повалятся по обе стороны… Понимаешь, Катенька? А интересует меня одна-единственная… И почему-то у меня складывается стойкое ощущение, что она… ну, в общем, что я ей тоже нужен… Разве не так?
Говоря это, Жданов медленно приближался, не отводя взгляда от Катерины – он то ласкал губы, то бесстыдно бегал глазами по скромному декольте - так, словно на ней никакой одежды вовсе и не было!
- Уйди! – шепнула Катя, но он уже было поздно: Андрей, наклонившись, оперся о подлокотники и приблизился к ней настолько, что можно было заметить ресничку около глаза… Катя непроизвольно подняла руку, чтоб смахнуть ее, но опомнилась и повторила, - уйди… не надо…
- Ты сама не уверена в том, что говоришь… - глаза Андрея стремительно темнели, дыханье участилось, - Кать… давай прекратим эту войну…
- Нет никакой войны… - ее губы едва шевелились, больше всего хотелось приблизиться к нему на те несколько сантиметров, что еще разделяли их и задохнуться от восторга…
Он хотел того же… и он был мужчиной… а следовательно – считал, что некоторые решения может принимать он на основании того, что он – мужчина.
И это решение он принял.
Просто свел на нет расстояние, растворившись вместе с любимой девушкой во времени…

- Оп-па! – громкий возглас Малиновского заставил влюбленных разомкнуть губы. Катя, чуть осоловевшая, лениво повернулась в сторону двери и только собралась что-то сказать, как Жданов гаркнул:
- Закрой дверь с той стороны!
Малиновский выскочил, а Андрей собрался вернуться к прерванному занятию, но Катя положила ладошку на его губы:
- Андрей… это неправильно… так нельзя…
- Ка-а-атенька… почему – нельзя… мы должны быть вместе… ну? Не мучай ты ни себя, ни меня, неужели ты еще во мне сомневаешься?
И в кои-то веки Катя решила не отмалчиваться, не придумывать, а сказать то, что есть. И пусть будет как будет:
- Да, я сомневаюсь… Ты… ты слишком сильно на меня действуешь… Можешь радоваться – план удался на славу… я думала… смогу… но Кира… - Катя усмехнулась, - Кира мне тебя подарила…
- Катька… - улыбнулся Жданов, - я буду очень хорошим подарком, правда… ты не пожалеешь…
- Столько много всего… столько…
- Ты права. Мне нужно столько много тебе рассказать… Кать, я клянусь рассказать правду – всю, до донышка… Если ты только согласишься меня выслушать. Согласишься?
- Да! – Катя не размышляла над ответом.
- Кать… кое-что неприятное будет…
- Пусть… В конце концов, нам нужно поговорить… иначе мы никогда этот узел не разрубим…
- Я обещаю больше не врать.
- Свежо предание! – Катя, улыбнувшись, потрепала его по волосам, Андрей блаженно защурился, принимая ласку.
- Честно-честно…
Так хорошо им не было еще никогда… Что чистое, светлое… вдруг осенило крылом, не обещая, правда, что – надолго, но тем чудеснее были мгновения неомрачаемой близости.
- Ты иди… - проговорила Катя, с сожалением отодвигаясь от него. Было слишком боязно… Это огромное, чего она боялась и избегала, нахлынуло внезапной лавиной и теперь хотелось спрятаться, убежать – хотя бы для того, чтоб сохранить себя, чтоб не утонуть в этой лавине.
- Кать… Давай уйдем вместе…
- Да, - согласилась она, - но позже… пожалуйста…
«Пожалуйста» она протянула таким же жалобным тоном, каким прежде просила уйти.
- Я могу быть уверен, что за пару часов ничего не изменится?
- Да… конечно…
Жданов мягко коснулся ее губ, а она тут же отпрянула:
- Андрей… Позже… хорошо?

Я поставила бы точку, но опять запятая –
Это серьезно

«Ну, и зачем мне это надо? - подумала Кира, нависая рукой над кнопкой звонка, - Кира-а-а-а... остановись…»
Но палец уже вжался в кнопочку, извлекая из нее дурацкое чириканье.
Дверь открылась почти мгновенно. Свежевыбритый, душно пахнущий только что вылитым на себя одеколоном, Малиновский застыл на пороге:
- Кира? Э-э-ээ-э…
- Привет! – весело и легко сказала девушка, не прогонишь?
- П-п-привет… - отозвался Рома, - а что тебе надо?
- Ты, оказывается, невежливый… Может, пригласишь пройти?
- Извини… - Роман почесал затылок и развел руками, - извини… просто… так неожиданно…
- Так и будешь на пороге держать? – гнула свое Кира, - или… ты кого-то ждешь?
Роман почему-то не сказал, что ждет – с тех самых пор, как Воропаева нашла инструкцию, он чувствовал себя перед ней неловко. Не то, чтобы жалел о содеянном – просто глупо и неудачно вышло… Черт бы побрал Пушкареву, которая нос не туда сунула… Да, собственно, и сам хорош – совсем потерял бдительность. И Жданов еще… влюбился… кто бы мог подумать?
- Заходи… - Рома отступил вглубь квартиры. Кира, обходя его, немного шатнулась и со смехом придержалась за стену; до Малиновского вдруг дошло:
- Ты выпила что ли?!!
- А что? – теперь стало понятно, что да, точно, - Мне нельзя? Вам со Ждановым можно напиваться, а мне – нет?
И Кира захохотала.
Роман пребывал в тихой панике – мало того, что она явилась совершенно не вовремя, так еще, вдобавок, пьяна! Ему было невдомек, что Кира лишь изображала опьянение – на самом деле, он глотнула совсем немного, для запаха, а остальное старательно изображала. Она хорошо видела, что Малиновский нервничает, и злорадствовала, предвкушая дальнейшее.
- Ну, что, Ромочка… - Кира сама себя оборвала на полуслове и вошла в комнату, оглядела ее, поморщилась, и отправилась на кухню. Там по-хозяйски села за стол, с удовольствием наблюдая за уже испуганным мужчиной, открыла пакет и достала оттуда бутылку виски, - Садись, Ромочка… ну, что ты, как девочка стесняешься? Садись…
Малиновский чумел от ТАКОЙ Киры. Пришла, распоряжается… Что ей вообще надо? Злость потихоньку закипала в его организме, и он решил не церемониться:
- Ну что ж… гостьюшка… - он открыл бутылку, разлил. Выпил сам, и нахальными фразочками и уговорами буквально заставил выпить до дна и Киру. Он рассчитывал на то, что она, опьянев сильнее, захочет спать, а тут уж Жданова вызовет – и пусть утаскивает свою невестушку.
- Ну что, Ромочка… - отдышавшись, сказала Кира, - рассказывай… рассказывай: за что ты меня так ненавидишь… что же я тебе такого плохого сделала, а?
Рома смутился – он не ожидал такого поворота разговора, да так сразу, да без предисловий.
- Что тебе надо?
- Правду! – Кира смотрела, не отрываясь, ему в глаза, - правду, Ромочка, и ничего, кроме правды!
- Да ты все знаешь! Что тебе еще?! – он налил и выпил еще порцию, Кира заметила, что руки чуть подрагивали.
- Зачем ТЕБЕ это было надо?! Только не ври, что ради фирмы!
- Слушай… - примирительно сказал Рома, - давай не буем вспоминать, а? И вообще – ко мне гости прийти должны…
- Обойдутся твои гости! – грубо оборвала его Кира, - Я к тебе пришла. Сама, между прочим…
- Я уже оценил… - пробурчал Рома, раздражаясь, - я сейчас Жданову позвоню, и пусть он тебя забирает.
Кира истерически захохотала; она никак не могла успокоиться, уже почти сползая под стол, и держалась лишь потому, что уцепилась руками за край стола. Рома, не выдержав, вскочил и вынужден был, приподняв девушку, крепко сжать ее в своих объятиях и слегка встряхнуть.
После этого она почти успокоилась – повела плечиками, надев на лицо презрительную усмешку, и высвободившись, фыркнула. Она отпила немножко и почти томно произнесла:
- А Жданов, к твоему сведению, и не приедет… Он сейчас с Пушкаревой… мирится, надеюсь…
- Что?!! - в очередной раз обалдел Рома, не веря своим ушам. Кира вот так спокойно… о Жданове и Пушкаревой? Она вообще – в своем уме?
- Да! – громко крикнула Кира, - Да! Жданов мирится с Пушкаревой! Я не сошла с ума, если ты так подумал! Мы сегодня расстались с ним окончательно! О, да! Где тебе представить – какая это мука: держать рядом с собой человека, который не испытывает к тебе ничего, кроме жалости! Которого ты не интересуешь никак! Ни как человек, ни как женщина! Только как голос на Совете!! Ты, Ромочка, пробовал быть только голосом и больше ничем?
- Но…
- И не пытайся меня переубедить! На ушах моих лапши столько, что хватит на год итальянскому ресторанчику! Раньше я еще хоть во что-то верила! А теперь… - Кира перестала кричать, плечи ее поникли, голова опустилась, - а теперь… теперь я не верю ни во что… и никому…
- Кира, но…
- И это – твоя заслуга, Ромочка! – вновь выпрямившись, произнесла она надменным тоном, - только твоя… Я не знаю… какие ты цели преследовал… но ты это ты разбил мне жизнь!
- Я? – закричал Рома, - я? Я виноват в том, что он влюбился? Я что, этому его учил?
- Оп-па! – воскликнула Кира, - А с этого места поподробнее… Чему ты там его учил?..
Малиновский понял, что ляпнул лишнего, он замолчал и быстро выпил остатки виски из стаканчика. Там уже оставалось мало, поэтому он плеснул еще и немедленно проглотил добавку.
- Ничему.
- Нет, Ромочка… Ты мне все расскажешь… Ты мне все расскажешь, знаешь, почему? Потому что в противном случае… я сейчас устрою такое… что ты пожалеешь, что на свет божий родился… а потом заявлю на тебя в милицию… попытка изнасилования, а?
Глаза Романа расширились:
- Кира, ты в своем уме? Ты что говоришь?
- А ты не веришь? – холодно усмехнулась Воропаева. Оглянувшись, она схватила с подоконника тарелку и шваркнула ее в сторону собеседника – Рома едва успел нагнуться, чтоб не пострадать.
- Кира!
А Кира схватила следующую.
Но Роман, вскочив, крепко сжал ей запястья:
- Перестань!
- Я только начала! – гневно бросила девушка, - пусти!
- Только когда ты успокоишься!
Кира продолжила вырываться, и минут пять они молча боролись; наконец, она прекратила сопротивление и буркнула:
- Отпусти…
Видя, что она и вправду, кажется, спокойна, Малиновский разжал руки.
Кира села, осмотрела свои покрасневшие запястья и с удовлетворением заметила:
- Отлично! Синяки обеспечены… Ну, что, Ромочка… суши сухари…
- Ах, ты, дрянь! – заорал Рома, вскакивая, он был вне себя от ярости, что его провели как младенца, - ах, ты, какая дрянь!!! Ты правду хочешь? Ну, так ты получишь правду! Смотри, чтоб она тебе колом в горле не встала!

Ровно в восемь Андрей стоял в приемной президента, сурово зыркая на Марию, которая, судя по всему, и не собиралась домой – она мило ворковала по телефону с очередным «мужчиной мечты». Но свидетели Жданову были не нужны - мало ли что может случиться с молодыми, интересными и влюбленными, учитывая, что они сегодня преодолели пропасть обид и мерзостей, разделявших их. Поморщившись, он вышел в коридор: ну, в самом деле, не отправлять же Тропинкину домой – то-то поводов посплетничать потом будет у Женсовета, но сколько можно ждать?
Осмотрев себя, Жданов застегнул пиджак - на всякий случай… неизвестно – как отреагирует его организм на близкое присутствие Катеньки… впрочем? Почему – неизвестно? Очень даже известно… Потом и пиджак застегнуть надо… да и - дернуло его в джинсах прийти…
Но эти мысли нужно отгонять, потому что – сначала: разговоры… Черт, ну, как так женщины устроены, что сначала – разговоры! Как было бы хорошо разговаривать потом - крепко обнявшись после того, как погаснет пожар неудовлетворенности, терзающей уже несколько месяцев… а кажется, что прошла вечность…
- Не отпущу ее сегодня домой, - пробормотал он, решительно возвращаясь в приемную.

- Мария, сколько можно вести нерабочие разговоры? – возмущенно уставился он на секретаршу.
- Ой… Извините, Андрей Палыч! – Маша быстро свернула беседу и начала суетно собираться.
- Екатерина Валерьевна у себя? – осведомился Жданов, будто не созванивался с ней пятнадцать минут назад.
- Да…

Он вошел.
Катя, взглянув не него, покраснела и смутилась, а Андрей сразу испугался, что она сейчас снова передумает и прогонит его прочь.
Но Катя, подняв голову, робко улыбнулась, наполнив его сердце щенячьей радостью, и теперь он, как лопоухий щенок, готов был на что угодно, лишь бы хозяйка сердца больше никогда не хмурилась.
- Катенька… - выдохнул он, приближаясь, - Катенька…
Обогнул стол и рухнул рядом, уткнувшись ей в колени… все напряжение последних месяцев выплеснулось, почему-то, слезами; они просто текли, пока он судорожно сжимал Катю, а она пальчиками зарывалась в его волосы и гладила молча, не решаясь сказать ни слова.
Андрей поднял лицо, она ладошкой отерла ему щеку, а он, перехватив ладонь, прижал ее к губам и обцеловал, не смея прикоснуться к ее губам – какой-то испуг парализовал волю…
Катя сама наклонилась, и тогда они слились в поцелуе, забыв обо всем на свете.

- Кать, я пойду, да… - Маша Тропинкина, оцепенев, застыла, увидев то, что увидела - сцепленных в объятиях бывшего и нынешнего президентов, целующихся столь страстно, что им не было дела ни до чего…


Андрей ладонями огладил катины щеки, и, как когда-то, едва касаясь, провел пальцем по лбу… носу… губам… словно вспоминая ее и не еще до конца не веря, что его маленькая девочка вернулась к нему…
- Катенька…
- Андрей…
Он очень хотел спросить – сможет ли она поверить ему… но сейчас было главным другое – чтоб она захотела выслушать его исповедь…
- Кать… мы можем поехать ко мне… но, если хочешь, поговорим здесь…
Катя заглянула ему в глаза и задумалась. Ехать к нему… это значит – отрезать путь к отступлению… Да нет… он сейчас не врет, нельзя ТАК врать! Слезы…
Нет, у него не лживый взгляд,
Его глаза не лгут.
Они правдиво говорят,
что их владелец - плут. – всплыло из неведомых глубин памяти.
Нет, - пересилила она свои слишком критические мозги и взлелеянное неверие, - я его должна выслушать. Даже убийце в суде дают возможность сказать последнее слово. И у него есть адвокат.
Она не заметила, как произнесла слово «Нет» вслух , и Андрей сразу дернулся, испугавшись:
- Кать? Нет? Ты не хочешь говорить?
- Все нормально…
Они поехали к нему.
Андрей нервничал за рулем – хотя он и думал еще днем над тем, что скажет, но как? Как рассказать так, чтоб она поняла? Чтоб она поняла главное – он сам казнит себя за подлость, и что никто его сильнее, чем он сам, не осудит?

Он начала издалека. С самого первого дня.
- Я тебе уже как-то говорил, что с твоим приходом в моей жизни появился человек, которому я могу абсолютно доверять… ты тогда возразила, что у меня уже была Кира… но ты же прекрасно знала… что это – не так, что Кире я доверять не мог совершенно… она во всем подвох видела… и она не верила мне… ни в чем… а ты… ты верила… ты поддерживала, помогала не сломаться… и, одновременно, мне не нужно было перед тобой кого-то из себя строить… ты была единственным человеком, воспринимавшим меня таким, какой я есть… а ведь даже с Ромкой мне порой приходилось кого-то играть… особенно – потом… когда все началось…
- А началось… нет, Катюша, началось раньше, не тогда когда было кафе и первый поцелуй… началось, когда поколебалось доверие… у меня было чувство, что я остался один, что ты меня бросила… какой-то непонятный Зорькин… я взбесился, да… но ты-то, ты-то! Ты же умница, ну, почему ты не рассказала мне о нем? Когда я узнал о твоем папе… что он работает в НикаМоде, я же тоже сначала пришел в ужас, но ты мне объяснила, и я успокоился… А Коля… загадочный… и ты молчала… а потом вдруг – жених! Я же так расстроился, что к Малиновскому побежал, а он сразу, в лоб – «Да ты ревнуешь!!» Я – ревную? Ну, конечно же, нет! Просто… я что тогда думал? Я не понимал – почему это так ужасно для меня, что у тебя есть жених, я придумал объяснение и Рома помог… про угрозу фирме… а я с радостью за это объяснение и уцепился, все этим и объяснял… Пончеву напоил, все из нее выведал… Я ж бесился, Кать… Я с ума сходил – как это так! Моя Катя, оказывается, не моя? У нее есть другой? И этот другой – жених, который имеет все права? Ты думаешь, я о НикаМоде пекся? Нет, Катюш… но я слишком поздно понял, что дело было в другом – я ТЕБЯ ни с кем делить не хотел, я работать без тебя не мог – и в этом признавался даже Кире, а вот то, что я не мог без тебя и жить… в этом я не признавался даже себе… И потом тот показ, когда визитка… И все, прорвало. И Ромка зудел – приударь, приударь…
- Ты думаешь – я не понимал, что это подло? Нет, Кать, вот это-то как раз я понимал лучше всего… Вот это как раз меня и тормозило больше всего… штука такая странная, совесть… А Ромка подначивал и провоцировал… Нет, Кать, я его не виню… Я виноват – я поддался на провокацию, я предал моего маленького доверчивого ангела-хранителя… В тот вечер, первый… я пил не потому, что мне было противно… Ромке я говорил то, что он хотел слышать и то, что он мог воспринять… но внутри себя я давил совесть - орущую! – не делай этого… я пил, превращая себя в бесчувственное бревно…
- Вот только говорил-то я с тобой искренне… Как только я переставал насильственно думать о том, что я должен тебя соблазнить, я начинал с тобой общаться нормально… а потом опять – бум! – надо! И опять совесть… Я уже тогда начал понимать, что затея – опасная…
- А потом мы сидели в машине… раз, другой… а потом караоке… и ты… такая необыкновенная была, когда пела… а мне уже нравилось тебя целовать… а потом, когда я дрался… Кать, это смешно, но я себя таким героем почувствовал, таким рыцарем… знаешь, это как в детстве – когда девочка очень нравится, мальчик мечтает, чтоб на нее напали хулиганы, а он – спасет… и тут – ну, прямо, как в детстве!! Как будто я – настоящий принц! Рыцарь! Я так счастлив был в тот вечер, ты не представляешь… А потом все шло к тому, чтоб мы стали близки, и мне стало страшно, совсем страшно… потому что поцелуйчики – это еще так… можно простить… а бОльшее… я же понимал, что для тебя это все – не просто так, что это – важно, очень… А дополнительный ужас был в том, что я сам хотел этого до безумия, что после наших поцелуев в машине я с ума сходил по тебе… И я хотел…
- Кать, ты мне можешь не верить – но, если бы я не испытывал к тебе никаких чувств, не было бы той ночи в гостиницы, вот через это я бы не смог переступить… Но я хотел, хоть и упирался… И я понимал, что ты – тоже хочешь, и уже ситуация была, что и так - плохо, и так… А в гостинице запаниковал… Ты помнишь мое «Я не должен?..» Я, Кать, не не хотел… я давал нам шанс… усилие последнее над собой делал… и обидеть тебя боялся, и в омут этот влететь боялся, я уже понимал что-то, только не мог понять – что. Это я позднее понял – когда понял, что попал… И нет дороги назад…
- Да, Кать, я рассказывал об этой ночи Малиновскому, только не так, и не то, что ты думаешь… Я задыхался от восторга и счастья, я говорил, что ночь была – сказочной, что я не жалею… Я никогда, Кать, никогда ранее не ощущал столько любви, как тогда… я и представить себе не мог…
- А Малиновский, конечно, не понял… он сбивал меня, говорил гадости, пытался привести в чувство, а только улыбался идиотской улыбкой, вспоминая милую нежную Катеньку… Это тогда, Кать, вылупился новый Андрей Жданов, который уже никогда не становился прежним… И мир сузился до одной-единственной женщины и расширился… я и не знал, что так бывает…
- В Лондоне… вдали от тебя я много думал, скучал, тосковал, тянулся к тебе и ужасался… я хотел вернуться к себе прежнему и не мог уже… Потом, вроде, убедил… А увидел тебя и… стало еще страшнее, бежать хотелось, умчаться… И чтоб не делать пугающие выводы, я объяснял для себя все просто… фирма, ЗимаЛетто, надо…
- Глупец! Надо было – да! Но не фирме… мне надо было…
Катя, несколько раз пытавшаяся его перебить, решительно придвинулась к нему и положила ладонь на безвольно опущенное в черной горечи плечо. Андрей с надеждой поднял голову – все то время, пока он говорил, он не смел смотреть в ей глаза; Катя переместила ладошку на его щеку, приблизилась еще.
- Поцелуй меня, - прошептала она одними губами, - мне так плохо было без тебя…

_________________
Все будет. Но не сразу...

Глава 6

- Ты правду хочешь? – усмехнулся Рома, наливая себе еще. Он выпил, потом сел, снова нехорошо усмехнулся, - Ну что ж… Да, я ему завидовал! Чем он лучше меня? Да ничем! Папа у него! А у меня отец помер, когда мне десять лет было, а матери я был не нужен, а бабка плешь проела, чтоб я учился! Я учился – да. Мозгов хватило, чтоб понять бабку, но гулять хотелось, а всякую ерунду ненужную учить не хотелось… Знаешь, почему у меня школьный аттестат почти с отличием? Не знаешь… Даже не догадываешься… А все просто, Кирюша! К 15 годам я выглядел уже вполне взрослым, и на меня училка запала! Да, представь себе – полтора года я трахал завуча! А что ты кривишься? Она классная тетка была, умница! Ну, не повезло – не красивая. Я Пушкареву когда первый раз увидел, чуть в обморок не свалился от дежавю – и похожа, и гулька на затылке такая же, и очки такие же! И возненавидел Пушкареву тут же – за то, что она на мою Аннушку похожей быть смеет - будто пародирует! А Анна – о, гений! Как она на педсоветах пела про бедного сиротку, к которому надо иметь снисхождение! Официально я к ней ходил заниматься математикой… И не делай, не делай такое лицо! Я, между прочим, на всех городских олимпиадах по математике побеждал – и честно побеждал! Только привязался я к ней – она добрая, она ко мне так относилась, как от матери я и не видел! Я уезжать не хотел после школы, плакал даже, но слухи поползли, надо было уехать. И уехал. А в институте уже на Палыча наткнулся, и возненавидел его на раз – да что в нем такого? Папа у него! Девки вьются как мухи над дерьмом! Только я не дурак был, я к нему в дружбу втерся, приклеился… Знал, что прицепом за ним далеко пойду – ему ж работу искать не надо было, его ж сразу к папочке на фирму, а он – меня паровозиком.
- Бесило меня – как девки к нему липли, он же даже ухаживать так и не научился, не надо ему было – все и так в постель прыгали, даже пальчиком не манил!
- Неправда! – Кира не могла больше слышать эту кошмарную исповедь, но не знала – как прервать, - Неправда! Он за мной ухаживал!
Рома расхохотался:
- Блажен, кто верует! Он ни дня без новой телки не проводил, а насчет тебя ему Маргарита каждый день по ушам ездила, это я ему советовал – какие цветочки дарить, да что говорить! Так что, ничем ты Пушкаревой не лучше – хуже даже, потому что Пушкарева - единственная, кто сопротивлялся ему, а ты через неделю, ломаясь, в койку к нему, как другие, запрыгнула.
- Это неправда!
- Это – правда! Ты же правду хотела? Ты чем думала то? Ты чем, думала, от всех этих Леночек, Светочек, Машенек отличалась? Да только тем, что тебя ему Марго в жены прочила – только потому он и держал тебя в запасе! А потом – в невестах! Кирюша, дорагая! Запомни ты это надолго – вдруг понадобиться, если мужчина с тобой спит, а предложение не делает – значит ты ему не нужна, он только время проводит, а сам – в поиске. Будь уверена – если Жданов твой сейчас с Пушкаревой, как ты говоришь, мирится, то и недели не пройдет, как он ее в ЗАГС потащит – сам потащит, заметь – Марго против будет, а он против мамочки танком попрет! Вот, Кирюша, разница!
- Но это так, к слову… Ты о чем узнать хотела? Почему я его к Пушкаревой подпихнул? Ну, Кирюша, это же ежу понятно!
Кира бледнела, краснела, зеленела - словом, переливалась всеми цветами радуги, только отнюдь не в мажорных тонах. Она силилась не расплакаться, жалела о том, что пришла, о том, что затеяла эту дурацкую игру, но, вместе с тем, ненависть к Малиновскому становилась все сильнее, и все сильнее хотелось унизить его, отомстить за все; и за слова правды – тоже. А разве она не знала, что была для Жданова «выгодной партией», к которой его мать толкала? Разве сама не просила сто раз Маргариту повлиять на сына? Разве не кокетничала, играясь со своим голосом на Совете? Ведь не раз подмывало сказать ему, что не станет за него голосовать просто из принципа. За Сашку не станет, но и за него – тоже. Так хотелось проверить его чувства! Но в глубине души знала: скажи она ему такое, и он бы забыл о свадьбе на долгие годы. Все знала, а верила в Кена и Барби, и в их розовый замок…

Хочу я замуж, замуж хочу,
Да ты не бойся – я все оплачу,
Надеть бы белое платье, пойти танцевать,
А ты, противный, все зовешь в кровать…

А он даже в кровать не звал… И на что надеялась?

Жданов просто сходил с ума.
Медленно и бесповоротно. Все, о чем он мечтал в последние месяцы – свершилось. Не было груза лжи: кошмар во снах и наяву из-за ЗимаЛетто прекратился; ненужная женитьба не нависает дамокловым мечом; ощущение свободы от слежки, подозрительности, звонков не поддавалось описанию… Но главное… Главное – Катя. Здесь, рядом, мирно посапывает на его руке, положив ладошку ему на живот… Ради этого теплого чуда рядом он был готов на все - и уже давно.
Но, Жданов… - строго обратился он сам к себе, - что ты намереваешься делать дальше?
И беззвучно ответил:
- Сообщить Кире, что теперь я с Катей… Поблагодарить ее за данную мне свободу… попросить прощения, что так все получилось… Познакомиться с Катиными родителями не в качестве начальника, а в качестве жениха…
Он улыбнулся, защурившись – надо же, как легко у него это получилось: в качестве жениха… удивительно… Или – пока не нужно о свадьбе?
Он скосил глаза на свою спящую девочку и едва уловимо покачал головой:
- Ну, уж нет! Надо! – и опять улыбнулся, - потому что я не хочу, чтоб мое счастье убегало вместо того, чтобы поговорить… от мужа так уже не убежать…
- Но ведь и ты от нее не убежишь? – заскулило что-то вторым голосом.
- А я разве хочу?
Андрей прислушался к себе.
Нет…
Меньше всего на свете он хотел свободы от Катерины… Если ему и суждено бегать, то – за ней, а никак не от нее… Проблема в том, что чертовски упрямая Катя и не станет его догонять, так что бегать ему придется как неуловимому Джо… Нет уж… Да и не хочется убегать, совсем не хочется… А зато хочется дать ей, как он тогда, раньше, писал, уверенность, веру в себя, в будущее… Это только кажется, что она все это уже обрела… нет… она все та же девочка, и лишь делает вид… а вместе… вместе они оба будут увереннее… И еще – он сможет защищать ее, имея все права… И будет иметь все права… чтоб поехать вместе домой… И вообще… просто… чтоб она просто лежала рядом… а вообще… ей же будет приятно… надеюсь… не такой уж я плохой жених, а?
Андрей пошевелился, чтобы дотянуться губами до девушки и нечаянно потревожил ее.
Он видел – как задрожали и моргнули реснички, и он в очередной раз удивился их длине и густоте: казалось, они отбрасывали тень на половину щеки… а потом глазки сонно сощурились и улыбка тронула нежные губы:
- Андрюша… я, кажется, уснула?
- Спи, если хочешь, - шепнул Жданов, целуя ее в макушку.
- Ты что-о-о-о? Поздно… Папа ругаться будет… Надо домой ехать… - со вздохом сожаления ответила она.
- А… если бы не папа? Ты бы осталась?
- Угу…
- Кать… выходи за меня замуж…
- А? – Катерина резко села, во все глаза глядя на Андрея, она даже забыла о том, что обнажена, - что?
- Я хочу, чтоб ты стала моей женой… вот… - Катя закашлялась, Жданов приподнялся, чтоб похлопать ее по спине, но кашель прошел, поэтому он просто обнял, - что? Я не гожусь?
- Глу-у-упый…
- Еще какой, Кать… Ты согласна?
- Мне надо подумать… - кокетливо хлопнула ресничками Катерина, - и вообще… это мой папа решать будет…
- Папа?
- А ты как думал? У-у-у-у, мне тебя уже жалко…
- Ничего, Кать… я справлюсь… Когда ты меня пригласишь на встречу с родителями? Завтра?
- Андрей? Так сразу?
- А чего тянуть? Или ты во мне сомневаешься?
- Не знаю… - Катя с сомнением покачала головой, - давай, все-таки, не завтра…
- Кать… но твой папа придет в ЗимаЛетто, и он узнает…
- А как?
- А так… я не собираюсь больше скрывать наши отношения… Я хочу, чтоб все знали, что ты -моя невеста, а я – самый счастливый мужчина на свете… и надеюсь, что смогу сделать самой счастливой женщиной – тебя…
- Я уже счастлива… Андрюш…
- Я тоже… но мне не хватает еще одного…
- Кольца на пальце? – засмеялась Катя.
- Возможности быть рядом с тобой всегда…


- Ты еще правды хочешь? – холодно, но совсем спокойно спросил Малиновский, опрокидывая в себя очередную порцию, - или хватит?
А Кира замерзала… Она, съежившись, обнимала себя обеими руками, кутаясь в них как в плед, но крупная дрожь омерзительно сотрясала тело, даже челюсть тряслась.
Она не хотела больше правды.
Она хотела обратно – в выстроенную взлелеянную мечту, она хотела на желтый пляж, к изумрудному океану и розовому домику… Вот только – их уже не было… Цунами, жесткий ураган по имени Катрин пронесся по мечтам девочки из сказки и оставил только грязные водоросли, разлагающихся медуз и ил, который цепляется за ноги… Сказка разрушилась, и нет сил строить новую… даже мечтать нет сил…
- Если бы не Пушкарева… - нечаянно вслух сказала она, а Малиновский язвительно рассмеялся:
- Такая большая девочка, а в сказки веришь! Если бы не Пушкарева, то еще сто, двести, триста любовниц! Хочешь, я примерно прикину – сколько баб трахнул твой женишок за четыре года вашей совместной жизни? Хочешь?
Кира отрицательно гмыкнула, но Рома, воздев глаза к потолку, что-то прикинул и с ехидцей медленно произнес:
- Примерно, штук семьсот… хотя, пожалуй, восемьсот – иногда окучивал двух сразу. Черт, до тысячи не дотянул… - Кира молча плакала, а Роман наблюдал за ней с каким-то садистическим удовольствием – словно с каждой слезой из ее глаз выкатывалось нечто очень ценное для него, - впрочем, если пересчитать совсем всех, до, думаю, тысячи две наберется... Представляешь, Кирюха, какая армия красоток, а? И не плачь – представь, что эти красотки тоже плакали! А как они тебе завидовали – каждая из них мечтала бы быть на твоем месте, а? Ты то хоть четыре года наслаждалась статусом, а у бабОчек ничего не было, кроме порции спермы в брошеном около кровати презервативе. Удивительно, что никто сим ценным продуктом не воспользовался, чтобы завести маленького жданчика! А? Вот весело бы было!
Рома нахмурился:
- Ты, Кирочка, плачешь теперь, а что ж ты не плакала, когда твоя разлюбезная подружка меня на залет ловила, а? Я ж тогда столько нервных клеток потерял, а вы с Палычем только хохотали! Весело вам было? Ах, как смешно – Рома попал Викусе Клочковой в ловушку! Ах, как вы оба веселились! - Он нагнулся через стол, приблизившись к лицу Киры почти вплотную – а как потом веселился я, сводя его с Пушкаревой! Как я мечтал, чтоб она залетела – вот прикол бы был: Пушкаридзе беременна от шефа! Ах, какой скандал! Я – больше того – я уже придумал: как вотрусь к ней доверие и уговорю не делать аборт, если Андрюшик будет настаивать! А потом фотографию ребеночка по всем газеткам распространю! Ах, как я мечтал! И – ах, как все сорвалось! Ну что ж! Остается упиваться тем, что я – как Мефистофель, часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо! Эй, Кирюха! Хватит реветь, вытри слезы, радуйся, черт возьми, что я избавил тебя от сумасшедшего дома! Кричи ура, бросай чепчики в воздух! Салюты Роман Дмитриевичу! И вообще…
Он умолк, ненадолго став серьезным, внимательно посмотрел на Киру:
- Знаешь что, подружка… хватит, пожалуй, этого вечера воспоминаний, ну-ка… - налив побольше, он обогнул стол и буквально насильно заставил ее выпить, а потом сходил в комнату и, вернувшись, накрыл ее пледом, - так-то лучше…
Сел, сам тоже выпил, поморщившись.
- Ты скажи лучше – зачем тебе надо это было? Молчишь? Хотя – да, наверное, надо…
Дрожь у Киры постепенно прошла, но теперь кружилась голова, и она понимала, что основательно пьяна, и даже пошевелиться страшно – не падать же… А еще откуда-то взялось безбашенное веселье…
- Малиновский… Давай споем?
- Кирюха? – изумился Рома, - Да ты же пьяная?
- А сам? – парировала Кира.
- Ну… в общем, тоже… - вынужден был согласиться Роман, что-то его сегодня и вправду разобрало быстрее обычного.
- Так споем?
- А давай! А что?
- Я помню - мама говорила,
Что всё должно быть красиво,
Белое платье, букеты роз,
А по спине мороз!

Но как-то не получалось!
Я первая всегда сдавалась,
Но почему - сама не знаю,
И теперь себя ругаю!


Автомобиль Андрея еще долго стоял во дворе Кати, что происходило за тонированными стеклами – оставалось только догадываться, лишь около часу ночи влюбленные все-таки добрались до подъезда, а там снова застряли, все вспоминая что-то, смеясь или горячо объясняя свои прежние поступки.
- Ты не сердишься на меня? – спросила Катя, грустно заглядывая ему в глаза, - я была такая гадкая…
- Кать… Я до сих пор в себя прийти не могу от того, что ты меня все-таки простила… Ты имела право на все, даже на больше… я даже представить себе не могу, что на твоем месте сделала бы другая… и я не понимаю – почему ты все-таки не забрала фирму…
- Андрей!
- Катька, нет, насчет тебя я понимаю… я знаю, что не зря всегда доверял тебе… да, тогда затмение нашло, но это только от ревности, я действительно соображать перестал…
- Но если бы не это затмение… ничего бы не было… - прошептала Катя, утыкаясь ему в плечо.
- Было, Кать, все равно было бы, я уверен в этом! – с жаром ответил Жданов, - только я такой глупый, что мне нужно было бы много времени, чтоб это понять… А если без Ромки я бы ходил вокруг да около, я ж, Кать, такой олух, оказывается, я совсем не умею ухаживать за девушками… Глупо, правда?
Катя просто обняла его, улыбаясь – она тоже никак не могла поверить в свершившееся счастье.

- О, мужик знакомый! – прервал их уединение голос Витьки, - какими судьбами?
- Что-то мужику наш двор понравился, - подхватил Генка, - всех девочек решил нам перепортить?
Андрей улыбнулся, а Катя повернулась к ребятам:
- Привет! – наслаждаясь их изумлением, сказала она, - не всех, успокойтесь, только одну.
- Пушкарева? – хором промычали дворовые балбесы.
- Ага! Я сейчас совсем много зарабатываю, вот, купила себе мужчину, классный, правда?
Балбесы были в состоянии только блеять.
- А Екатерина Валерьевна, - включился в игру Андрей, - теперь президент крупной фирмы. Выгодная партия, правда?
Глядя на вытянувшиеся лица парней, он добавил:
- А Вы такую девушку проморгали, а? Обидно, небось? – и Жданов с Катей расхохотались, а Витька с Генкой, обтекая, отправились восвояси.
Андрей, не дожидаясь их окончательного ухода, приподнял ладонью любимое личико и нежно поцеловал Катюшу.
- Кать, ты утром родителям скажи, что после работы я приду…
- Ой… Андрей… Как-то…
- Ты боишься сказать - кто и зачем?
- Нет, но…
- Кать… Ты меня обижаешь, правда… Так можно бояться только если ты не уверена… В себе или во мне? В ком, Катя? Или ты не хочешь видеть меня мужем? И рожать мне детей?
- Ой… Сколько? – невпопад спросила Катя.
- Двух – точно, как минимум. А там посмотрим…
- Ты с ума сошел!
- Кать, я ж десять не прошу! Хотя – не отказался бы…
- Псих!
- Я просто детей люблю…
- Ты? Серьезно? Никогда бы не подумала…
- А почему? Вообще – знаешь, почему мужчины хотят детей?
- Ну, как… наследник там, то…сё…
- Глупость! Наследник – это потом. А сначала – чтоб можно было снова в игры играть, и чтоб никто при этом не сказал, что ты впал в детство!
- Ну да!
- Чистая правда!

_________________
Все будет. Но не сразу...

....хорошо-то как.... ...а слезы - так, от счастья...

Разговор про детей напомнил мне о моих отношениях...почти слово в слово...

Спасибо, Недусь!!!

Зара


Спасибо!

Глава 7

Кира, морщась от головной боли, с трудом открыла глаза… Нда-а-а-а…. Как это она так? Впрочем, на нервах, организм к алкоголю непривычный… а выпито было существенно больше, чем она могла себе позволить.
Медленно поднялась и медленно, стараясь держать равновесие, побрела в ванную. По дороге зашла на кухню, дабы спастись от жажды; стало немного легче.
Лежа по подбородок в прохладной воде, пыталась привести в порядок и мысли. Прежде всего сообразить – ко вреду или к пользе все это… Ненависть, так бушевавшая вчера, куда-то испарилась… собственно, а что такого нового он сказал? Все знала ведь… Да, противно и стыдно было слышать от чужого то, что скрывала от себя… Доскрывалась. Голова в песке не поможет.
Но вот сам Малиновский… удивил… в нем то откуда ненависть? Трудное детство? Не у него одного… Не все ведь ненавидят… Завуч? Да-а-а-а… это, конечно, не из ряда вон… Но… разве это было обязательно? Никто не заставлял? Или - принуждала, а он не устоял? Но что принуждать, он же не малолетний преступник, да, в конце концов, не одна ведь школа в городе… Тут другое что-то… Или – ненависть потому, что был вынужден уехать?
Нет, странно, конечно… Но потом? Чем ему плохо жилось? Вниманием женским не обижен… в ЗимЛетто идти ему сам Павел предложил, и акции ему вскоре дали, и вице-президентом назначили… С Викой? Ну да, с Викой нехорошо получилось, действительно, смеялись они над ним… Но и вел он себя по-детски… А с другой стороны… я б, конечно, никому такую жену как Клочкова не пожелала… тем более – Малиновскому… Но и ей Малиновского я бы не пожелала… Не смогла отговорить… Да, признаться, и не вникала особо – у меня тогда своих забот хватало…
А когда их не хватало? У меня всегда свои заботы на уме были, правильно Андрей обвинял, что я только о себе думаю… Если бы я больше делами ЗимЛетто интересовалась, то и Андрей мог бы мне больше доверять… Сама во всем виновата…

- Катенька? Привет, моя хорошая!
- Андре-е-е-ей…
- Я у подъезда!
- Так рано? Я еще не готова…
- Кать, я соскучился… выходи скорее, а?
- Минут через пятнадцать, ладно?
- Ка-а-ать…
- Андрюш, я быстрей не успею…
- Ну, хорошо. Сам виноват – надо было с дороги позвонить. Ты родителям не забудь сказать, что я приду сегодня!
- Ой…
- Катя! Мы же договорились!
- Ладно-ладно, все, побежала собираться…

Одевшись и накрасившись, Катерина, не заходя на кухню, взялась за туфли.
- Катюха! – увидел манипуляции с обувью отец, - ты куда это в такую рань?
- Мам, пап, мне…
- Катенька! – появилась в дверях Елена Александровна, - а завтракать?
- Мамочка, я не могу, не успеваю!
- Что значит – не успеваю? – возмутился Пушкарев, - еще восьми нет!
- Папочка, к девяти нужно быть в банке! А до этого заехать в ЗимаЛетто и забрать документы, мы и так едва успеваем.
- «Мы»? - переспросила Елена Александровна, внимательно глядя на дочь, - с Колькой, что ли?
- И как он без завтрака? – хохотнул Валерий.
- Нет, не с Колькой. Андрей Палыч уже приехал…
- Андрей Палыч? – под взглядом матери Катя покраснела.
- Да…
- Катенька, ты…
- Мама, все в порядке, - шепнула Катя, - это очень важная встреча, мы не можем опоздать…
- Ну… смотри, конечно…
- Да! – Катя выскочила из квартиры, постояла минутку на площадке, приоткрыла дверь и крикнула, 0 Ма, Па! Сегодня вечером у нас будут гости!
- Кто еще? – раздался громкий голос Валерия Сергеевича.
- Свататься!
И, не дожидаясь ответа, Катя пулей понеслась вниз по лестнице.
- Что? – переглянулись Пушкаревы-старшие.
Этой темы им хватило на полдня, и решили они, конечно, что придет Михаил.
И правда – симпатичный молодой человек.
А кто еще?
Елена Александровна, конечно, понимала – кто может быть еще, но она, скорее, поверила бы, что свататься придет Путин.
Реальнее как-то, знаете ли…

Ну, Малиновскому-то утренний подъем дался почти легко, ему не привыкать, даже наоборот – доза для его организма не была чрезмерной, но вот чего не мог понять он, так это – своего развязавшегося языка. «Сыворотку правды» Кира, что ли, туда налила? Что вообще произошло? Почему он взбесился? Не было же повода! И ладно бы взбесился…
Стоя у окна с кружкой чаю, Рома размышлял о последствиях милого дружеского трепа… Зачем приходила Кира? Выведала ли она то, что хотела – ведь хотела что-то? Может, понять – насколько серьезно у Палыча с Пушкаревой? Она так спокойно говорила о том, что те мирятся… Что задумала? Отпустить? Понадеялась, что нагуляется и вернется? А зачем?
Катька… Она стала интересной… Фигура… глаза… Черт возьми, ведь Палыч все это, наверняка, разглядел в их первую ночь, потому и сиял тогда как медный пятак, потому Рома и понять его не мог – а то! – Ромка говорил о страшилке, а у Палыча перед глазами стояла роскошная дама… Еще бы… Кто бы мог подумать…
Но – Бог с ней, с Пушкаревой, сейчас главное – Кира. Ее необходимо нейтрализовать… Конечно, ничего особо пакостного она сделать не сможет, но… попортить нервы распусканием слухов – запросто. Да и Жданову ни к чему знать о негативе, тем более, что негатива этого, как ни странно, почти не осталось… Может быть, от того, что удалось выговориться? В самом деле – какие могут быть претензии? Уж что-то, а зажимать да командовать без дела – это не в стиле Андрея… Да и устроил в фирму к себе, где б ему мыкаться, если бы не Жданов и, в особенности, не Павел, которые поверил и дал шанс?
А пока…
Ромка поставил на подоконник недопитый чай и отправился обуваться.
Пока надо отогнать машину к Кире, заодно и поговорить.
Вчера он забрал у нее ключи – она порывалась поехать сама, едва удалось уговорить на такси;
По дороге Малиновский заехал в магазин, чтобы купить кое-что, что могло помочь Воропаевой справиться с последствиями вчерашнего загула, а последствия, как он подозревал, должны были быть мучительными…

С трудом оторвавшись от губ Андрея, Катя перевела дыхание6
- Мы так не договаривались, - хрипловато сказала она, - как мы работать будем?
- Я же предложил поехать сразу ко мне, - горячо прошептал Андрей, поглаживая ей плечо, - поехали…
- Андрюш… нет… и вообще, если уж опаздывать на работу, то хоть из-за полезного дела!
- А я, значит, предлагаю тебе бесполезное? – придурочно надул губы Жданов, - ну, спасибо, дорогая моя!
- Я серьезно, - улыбнулась Катя, - если уж ты меня так рано из дома вытащил, то я бы поехала к стилисту… днем будет некогда, а у меня, все-таки, сегодня намечается важный вечер… я хочу быть красивой…
- Ты всегда красивая, душа моя… - снова потянулся к ней Андрей, но Катя отодвинулась.
- Андрюш, я серьезно… правда…
Жданову пришлось согласиться. Катя позвонила мастеру – тому самому, с которым познакомила Юлиана и договорилась о встрече. Довольно раннее утро способствовало присутствию у того свободного времени.
Оставив Катю в салоне, Жданов задумался и… набрал номер.
- Жданов? – послышался в трубке не то сонный, не то недовольный голос, - Господи, что тебе надо – в такую-то рань?

- Юлианочка, привет, дорогая! Ты не шуми, у меня к тебе дело… и вопрос… и новость…
- О! Сразу сколько всего! А погодить нельзя было?
- Нальзя! Юль, серьезно, нельзя!
- Та-а-а-ак… Слушаю…
- Нет, надо бы встретиться…
- Ты думаешь – мне заняться нечем? Скажи – зачем, посмотрю…
- Мы с Катей решили пожениться!
- …
- Юлиана!
- Погоди… я пытаюсь оправиться… Я не уверена, что правильно поняла… Ты о какой Кате говоришь?
- Правильно ты поняла! – засмеялся Андрей, - я говорю о Кате Пушкаревой! Мы вчера помирились, и я сделал ей предложение! И мне нужна твоя помощь!
- Та-а-а-ак…. Лихо… Гхм… Приезжай ко мне сейчас… Сможешь?
- Уже еду!
Юлиана, конечно, ожидала чего-то подобного – она ведь знала о катиных чувствах… о чувствах Андрея ей рассказывала Кира, но, как-то слабо верилось в то, что Жданов способен на серьезные чувства… Ну да – был влюблен… Девушка ускользнула из-под носа – конечно, метался, переживал… Все они, мужики, такие – не ценят того, что есть, им надо дотянуться до того, что в руки не возьмешь… А уж Жданов… И на тебе – он собирается жениться! По собственной воле! Едва только помирившись с Катей!
Странны дела твои, господи!
Или просто разыграл?

Рома подъехал к дому Воропаевой и задумался: а как, о чем говорить? Отдать ключи и уйти? Попросить не говорить никому о том, что она узнала? Ну да! После того, что он ей…
Таким идиотом Роман не чувствовал себя еще никогда. А, ладно! Где наша не пропадала! Еще не было случая, чтоб он на ходу что-нибудь не придумал.
Роман бодро покинул автомобиль и направился к подъезду.
Предупрежденная портье Кира была морально готова к визиту – сначала она не поняла: зачем?.. Потом вспомнила о машине.
- Привет, Кирюша! – преувеличенно жизнерадостно прокричал Роман, у Киры в висках толкнулась боль.
- Что ты так кричишь? – недовольно поморщилась она, - давай ключи.
- Ключи? Пожалуйста! – протянул Рома связку, - но вообще-то я еще кое-что привез, от головной боли.
- Малиновский ты с ума сошел? – хмурясь, поинтересовалась Кира, - ты думаешь, я сейчас пить буду?
- Фу, какая! – сдвинул брови Роман, - Пачэму сразу пить? Вах! Ти за кого дэржыш Малиновскага? А? Пачэму пить, красавица, лэчиться будэм! Ны грамма алкоголя, но бодрое настроэниэ на вес дэнь! Приглашай, красавица, нэ дэржи гостя на порогэ!
Спорить с ним не было сил, к тому же – а вдруг и правда он привез что-то такое, что поможет ей, наконец, прийти в себя – по крайней мере, физически. А там можно разбираться с остальным.
- Проходи… - Кира, развернувшись, ушла вглубь квартиры, Роман сразу отправился на кухню.
- Слушай, Кир, - позвал Малиновский, - ты сюда придешь или в комнату принести?
- Что принести? – со вздохом отозвалась Кира, подумав, что все, что можно, а, точнее – что больше всего не нужно, ей уже принесли. Черти – Романа Малиновского, человека, которого она сейчас хотела видеть меньше всего.
- Ясно, понял – не дурак, был бы дурак – не понял! – весело пропел незваный гость, а через минуту появился с бокалом, наполненным какой-то подозрительной смесью.
- Это что? – скривилась Кира.
- Это – лэкарство, красавица! Лэчит лучшэ алказэльцэр! Выпэй глаток – аживеш! Памаладээшь в двадцать раз…
- Спасибо, не стоит, - оборвала его Воропаева, но предложенный бокал приняла.
И выпила.
Все оказалось не таким уж страшным и противным: вкусного мало, но не смертельно.
Роман забрал посуду, отнес на кухню, сразу ополоснул.
- Ты как заправская домохозяйка… - пробурчала Кира.
- Засохнет – не отдерешь, - пояснил Малиновский, - легче выкинуть будет, а, откуда я знаю – может, это – твой любимый бокальчик, и он тебе дорог как память…
- Перестань зубоскалить, Малиновский, - с неприязнью произошла девушка, - за лекарство и машину – спасибо, теперь можешь быть свободен.
- Ну во-о-о-от! – возмутился Рома, - друг спас жизнь друга, а его выпинывают не предложив даже чашечку кофе! Я так не играю!!
- Какой друг, Рома, о чем ты? Неужели не понимаешь, что мне и видеть-то тебя тошно…
- Так… - Малиновский в момент стал серьезным, принес стул и оседлал его, устроившись напротив хозяйки, - Теперь давай поговорим…

Жданов дотронулся до звонка, почти одновременно откликнулся его телефон:
- Дверь открыта, заходи, я в ванной, через минуту выйду.
Андрей вошел, осмотрелся. Далеко проходить не стал, присел на ближнее к прихожей кресло, задумался. Закрыл глаза, вспоминая Катю, сердце радостно ёкнуло, вызвав невольную улыбку…
- О, Андрюша, смотрю, ты в мечтаньях уже в раю находишься! – услышал он чуть насмешливый голос Юлианы и, вздрогнув, встрепенулся.
- Привет еще раз! – девушка ткнула его зонтом, отправляя назад, в кресло.
- Ты и дома с зонтиком? – не сдержался от удивления Жданов.
- Конечно! – хмыкнула Виноградова, - какая же фея да без зонта! Ну, рассказывай!
- Мы помирились с Катей, и я сделал ей предложение…
- Ну, это я слышала… Как это ты умудрился испросить ее прощение? Мне помнится, настроена она была весьма и весьма… М?
- Я все ей рассказал. И она – поверила.
- Интересно, почему это меня не удивляет, а? Не знаешь?
- Потому что она меня любит!
- Угу… так, Андрюша, тебя все любят – ну, в самом деле, как такого гламурного мальчика не любить?
- Перестань, - поморщился Андрей, - не называй меня так…
- Да ну? А что такое? Что изменилось в датском королевстве? Непопробованных моделек больше не осталось? А-а-а-а-а! Как я сразу не поняла! Катя изменилась! Теперь с ней не стыдно выйти в люди, да? Даже в Лиссабоне можно поцеловать, правда?
- Перестань!
Юлиана с удовольствием наблюдала – как меняется выражение его лица: от пьяняще-счастливого до осенне-мрачного, как темнеют гневом глаза, сжимаются кулаки…
- А что такое? Разве я говорю неправду?
- Неправду…
- Да ну? Ты хочешь сказать, что если Катя снова переоде…
- Да! Ты не понимаешь? Я люблю ее! Любую люблю! Я Катю люблю, Катю, а не картинку размалеванную!
- Да прекрати орать! – Виноградова снова хладнокровно ткнула в Жданова зонтиком, - Я рада, что ты повзрослел… Молодец…
Андрей не совсем ее понимал. А девушка отошла в сторону, отодвинув штору, поглядела за окно… Не поворачиваясь, спросила:
- А Кира?
- Кира?… Мы.. – он чуть запнулся, - мы расстались…
- Да неужели? – со смешком в голосе поинтересовалась Юлиана. А потом, повернувшись, вперила глаза в глаза, - Правду, Жданов! Не смей мне врать!
- Ты что, как в Гестапо? - дернулся Андрей, - Что тебе надо?
- Правду, дорогой…Ты рассказал Кате правду, расскажи теперь мне… Про Киру…
- Мы расстались, - подтвердил Жданов, - это – правда.
- Это – вся правда?
Андрей посмотрел на Виноградову, пожевал губы:
- Кира взяла с Кати слово, что она не будет пытаться вернуть меня… и что не будет отвечать на мои ухаживания… А вчера… вчера она прислала Кате записку… что освобождает от слова… я стянул эту записку, думал – письмо от этого… Борщова… узнал почерк, пришел к Кире… Кира сказала, что приняла окончательное решение… расстаться со мной… просила немедленно забрать мой чемодан…
- Так ты на тот момент был с Кирой?
- С Кирой была ждановская шкурка… Сердце… валялось у катиных ног…
- А ты сам не мог уйти от Киры, если не любил ее?
- Я… думал – Катя не любит меня… А Кира… говорила, что любит…
- О! Конечно, так удобно, да?
- Нет! Я подумал… если уж я такой неудачник… что не могу быть с той, которая мне нужна… пусть тогда хоть Кира будет счастлива… ей-то я был нужен…
- А ты у нас переходящий приз, да?
- Ты разве не понимаешь, Юль? – с мукой спросил Андрей, - я как никто тогда понимал Киру… Я думал… если уж у меня не получается… пусть получится у нее… но так нельзя… Я рад, что она сама отвергла это странное сожительство… Ей так легче… что она меня отвергла… а не я – ее… Она ведь не виновата, что я другую люблю…
- И что? Если бы она не отвергла?..
- Все равно ничего бы не получилось… она знала об этом…
- Ну… ладно… Ты предложенье сделал… Ты не находишь, что вы слишком мало вместе для такого серьезного решения?
- Мало? – изумился Андрей, - ты не забыла, что мы знакомы больше полугода? Ты, наверное, не понимаешь, насколько мы были близки? Между нами еще ничего не было, а Кира уже исходила ревностью… Я понять не мог – почему… А она говорила: ты все время только с Катей и о Кате, ты жить без нее не можешь, а я ответил: работать я без нее не могу… Только я тогда не понимал еще, что и жить без нее не могу – тоже… Если бы она тогда вдруг куда-нибудь уехала… я бы, наверное, сразу понял…
- Да-а-а-а, Андрюша… детский сад ты еще… ну, ладно…я надеюсь, что у тебя все серьезно… верю почему-то… Хотя, конечно, верить тебе нельзя…
- Я…
- Сидеть! Говорю же: верю. Ну а теперь рассказывай: зачем я тебе понадобилась?


Малиновский с беспокойством посмотрел на внезапно побледневшую Киру:
- Э! Что с тобой? Тебе плохо?
- Мне?… - Кира поднесла руку ко лбу, сглотнула горькую слюну, - да… как-то… голова закружилась…
- Может, приляжешь? – участливо спросил Роман, пугаясь все больше – на лбу девушки выступили крупные капли пота, глаза как-то подозрительно заблестели и вообще…
- Да, наверное… - она не могла понять: откуда взялась эта внезапная слабость, сердцебиение, холодный пот, озноб…, - ты меня… чем… напоил?
- Ты думаешь, что я тебя отравил? - нервно хихикнул Рома.
- А... а что там было? – вопрос Киры подтвердил догадку Малиновского, от чего он захихикал еще сильнее.
- Там была смесь вполне съедобных ингридиентов… она помогает от похмелья… не начисто, конечно, но… хоть как-то…
Но Кира уже ничего не ответила - побледнев еще сильнее, она, потеряв сознание, завалилась набок. Испуг Романа был нешуточным – он подскочил, несколько секунд стоял в полнейшей растерянности, потом догадался уложить девушку поудобнее и опять нерешительно застыл.
Что делать в таких случаях? Вызывать Скорую?
Но сначала Рома рванулся на кухню, принес оттуда полотенце, смоченное, холодной водой и попробовал обтереть ей лицо. Реакции не было. Тогда он потормошил – сначала немножко, потом – сильнее… Бесполезно…
- Черт! – прошептал Малиновский, - искусственное дыхание, что ли, делать?
Он с сомнением посмотрел на Киру, вздохнул… примерился – как бы встать поудобнее… или сесть? Он, одновременно, и торопился лихорадочно, и оттягивал изо всех сил этот момент… Конечно, искусственное дыхание – это всего лишь первая помощь… а совсем не эротическое действо… вот только организм, исправно вырабатывающий тестостерон, мог и не знать про искусственное дыхание – натренирован то он был на совсем другое… Уже наклонившись, находясь в опасной близости, вдруг вспомнил
- Уксус! Конечно, не может же быть, чтоб не было уксуса! – и он снова помчался на кухню, резко открывая дверцы шкафчиков и бормоча, - уксус, уксус… найдись, родненький…
Родненький не находился.
- Интересно, а духи пойдут?
Понимая, что духи Киры – это не Тройной одеколон по десять рублей за банку, он с сомнением изучил туалетный столик с флакончиками крошечными и теми, что побольше… нет, пожалуй, смачивать этим… полотенце… варварство… что там еще? Нашатырь? Оглядев комнату, он прикинул – где тут может быть аптечка… да где угодно!
Надо сказать, ему крупно повезло – первый попавшийся шкафчик содержал то, что нужно. Аптечку, в смысле – правда, никаких признаков нашатыря в ней не наблюдалось.
Оставалось – либо вылить на Воропаеву тазик холодной воды, либо… искусственное дыхание, черт возьми!

_________________
Все будет. Но не сразу...